Десять лет Айден менял ленты на молитвенных столбах Безликого. А теперь был готов бросить ему вызов.
Пальцы обхватывали чужое запястье. Поздно сопротивляться. Им нужно поднять магию в последней оглушающей попытке – или так, или они оба погибнут.
– Я здесь, Ник.
Одновременно с щекочущим ощущением поднятой Николасом силы с запахом старой крови, Айден почувствовал его неловкость. Благодарность. Не теряя времени, Айден вплёл в магию Николаса собственную, позволяя теням расползтись по комнате, распластаться на кровати, окутать их.
Обычно магия Айдена была полотном, страхующим звеном, а Николас становился остриём, направлял зачарование. Но сейчас он не знал, что делать, ему не хватило бы сил, мешали головная боль и затуманенный белладонной разум. Он следовал за Айденом, чья сила ощущалась как аромат влажной земли, могилы, но не казалась мрачной, наоборот, разгоняла застоявшийся болезненно-жаркий воздух.
Айден чувствовал биение сердца Николаса, слышал его хриплое дыхание, его кости и плоть. Вес одеяла. Прильнувший к собственной коже воздух, покалывающий шею с отдававшейся в ней головной болью Николаса.
Их сцепленная сила переливалась, бурлила. Основной тон задавали тени Айдена, Николас скорее поддерживал, но это давало возможность Айдену ощутить его.
Тёмные искры гнили в (его) крови, движение смерти, разъедающей плоть изнутри. Вязкую боль, омывающую бесконечным приливом. Айден хотел, чтобы Николасу не было больно.
Тени ластились к ним, и Айден нырнул глубже, поддерживаемый связкой и журчащей силой Николаса. Заполняло желание прочувствовать каждую точку гнили, чтобы уничтожить в (его) теле, и Айден не сразу понял, что это не только его желание – Николас хотел того же. Он не стал бы рисковать связкой для собственного излечения, но после того как Айден его коснулся, заразился. Николас хотел спасти Айдена.
Сила (собственного) намерения потрясала, упрямство переливалось в тенях, и даже боль отступала перед подобным напором. Гниль (чума) должна быть уничтожена (я тоже этого хочу). Безликому придётся отвернуться сегодня от этой комнаты (я всегда буду выбирать тебя). У Николаса почти не было сил, он соскальзывал в беспамятство (я крепко держу тебя).
Стук их сердец слился в единый ритм (слышишь меня).
Потому что ты мой брат (пусть в нас и нет общей крови).
Внутри Айдена забурлило (собственное) отражённое доверие Николаса, и он направил тени, выжег гниль, крепко держа связку с Николасом. Тот (безмолвно) закричал, но связку не отпустил. Он знал, что Айден не хочет делать ему больно.
В собственном теле кольнула успевшая перекинуться и сгореть зараза, и Айден старательно снова прощупал каждую искру гнили, пока Николас (терпеливо) цеплялся за него.
Ты клялся оставаться рядом.
Опуская магию, Айден ощутил жуткую усталость и градом льющийся пот. Он поморгал, чтобы увидеть Николаса, теперь дышащего гораздо ровнее. Тени извивались у его лица, цеплялись за волосы, льнули, но гнильного пятна на шее больше не было.
– Получилось, – выдохнул Айден.
Я тоже клялся.
28
Возвращение домой
Айден сидел на кресле, вытянув ноги и изучая документы. По крайней мере, пытался их изучить. Мысли у него были не о бумагах, а мельтешащий Байрон мешал.
Они сидели в гостиной Николаса, и Айден то и дело поглядывал на дверь спальни. Сейчас она была прикрыта, но не заперта. Николас завтракал, а Байрон удостоверялся с помощью артефакта, что Айден не заразился гнилью.
Николас был ошарашен и слабо понимал, что происходит. Дэвиан позвал Байрона, и тот подтвердил, что гнили в крови Николаса нет, но это не значит, что он здоров. Байрон взялся за дело, смешивая микстуры, делая уколы, а позже и вовсе притащил раздвижную латунную стойку, на которую подвесил приспособление Нарс-Талана с тонкой длинной трубкой и серебряной иглой. После чего выгнал всех из комнаты.
Все эти снадобья должны были восстановить силы. Айден ощущал усталость, а вот Николасу пришлось хуже, гниль уже достигла последней стадии. Айден не возражал, хотя заявил, что готов выпить зелья и ничего больше.
Поэтому теперь отказываться не стал, выпрямился на кресле и залпом выпил то, что намешал Байрон. Поднял бумаги и многозначительно посмотрел на Дэвиана:
– Думаешь, за всем стоят они?
В гостиной сидели втроём, и Айден понимал, что Байрон необходим им как лекарь, но называть в его присутствии имена не хотелось. Всё-таки государственные тайны.
– Рад, что ты спрашиваешь, – заметил Дэвиан, – а не идёшь сразу карать.
– Я устал. Тем более, можно арестовать.
– Ты не отдал приказ.
– Я пока никакой приказ не отдал. Хочу сначала поговорить с Николасом.
– Он может ещё несколько часов быть не в себе, – вставил Байрон, складывая артефакт, подтвердивший, что следов гнили в крови принца нет. – Это нормально. Дай ему отдохнуть. Ты же… насколько я понял, буквально пропустил тени через его кровь.
– И свою тоже.
Байрон отмахнулся, отходя к столу, где разложил многочисленные склянки:
– Ты привычный.
Если Айден был рад, что у него вышло вылечить Николаса, из-за самого Николаса, то Байрон был в восторге как лекарь. Дэвиан вызвал его, коротко объяснил ситуацию и попросил сделать необходимые тесты, пока Айден пытался прийти в себя и чувствовал, что Николас ощущает всё примерно так же, но на порядок мутнее.
Когда Байрон понял, что они чисты от гнили, он обрадовался и тут же предложил отправить кровь Николаса в Научное общество.
– Там мои коллеги, вместе с учёными они проведут исследования! Это поможет в создании лекарства.
Айден вызвал Лорену, обрисовал ей ситуацию, а когда выслушал её возгласы, поручил самолично доставить кровь в Научное общество.
– Привлеки нарс-таланских лекарей и возьми с собой Кейна как мага. Думаю, одних медицинских знаний будет мало. Держите в тайне!
Давать надежду на лекарство раньше времени Айден не хотел. Дэвиан его предостерёг и от того, чтобы обнародовать исцеление Николаса. По крайней мере, немного подождать. Поэтому рассказал Айден поэтическому обществу, а вот впускать их в комнаты не рекомендовал уже Байрон:
– С вами всё в порядке, ваше высочество… но здесь замешана магия, могут позже проявиться последствия. Или гниль.
Он в это не верил, но допускал возможность, а подвергать опасности других Айден не хотел.
Дэвиан распорядился подать завтрак, но ни он сам, ни Байрон с Айденом к еде почти не притронулись, не до того.
Если Байрон был в восторге от исцеления, то Дэвиан радовался тому, что Николас жив. Юрист вернулся к привычному строгому выражению лица и собранности, но пиджак так и не надел, оставшись в рубашке с засученными рукавами, а когда он думал, что никто не видит – или попросту не мог удержаться, – на