Айден прикрыл глаза, почти мгновенно проваливаясь в сон, но и так слышал, ощущал, как Николас с удовольствием закутывался в тени и шептал:
– Это как возвращение домой.
Проснулся Айден от шума.
Понять, что происходит, вышло не сразу, и Айден сел, пытаясь осознать, где он, кто он, и что творится. Посмотрел на кровать Николаса и, когда не увидел его там, резко проснулся. Напредставлять ужасов Айден не успел, краем глаза Николас сразу обнаружился.
Он стоял по ту сторону кровати и пытался приладить стойку с артефактом Байрона, которую, очевидно, свалил. Выходило у Николаса откровенно плохо, возможно, из-за того, что делал он всё одной рукой, а во второй сжимал хлеб с сыром и выпускать добычу не собирался.
Почувствовав взгляд Айдена, Николас оставил в покое покосившуюся, но стоявшую стойку и спросил:
– Завтракать будешь?
Переодеться Николас не успел, он был в светлой льняной рубахе и штанах для сна, правда, они были мятыми, наверняка пропитанными потом, а разводы на рукавах и груди точно были кровью.
– Я хотел поесть, а после принять ванную, – извиняясь, сказал Николас.
Выдохнув, Айден позволил облегчению затопить себя и по связи передаться Николасу, отчего тот смутился. Но сдерживаться Айден не хотел. Он радовался, что всё в порядке, пятна гнили не вернулись, а Николас хоть и выглядел болезненно-бледным, а тёмные круги под глазами не исчезли, явно стал прежним.
– Выспаться пошло на пользу, – пояснил Николас.
Потерев глаза, Айден покосился на часы, и оказалось, что время всего лишь около полудня. Что происходило во дворце в течение утра?
– Сюда кто-нибудь заходил? – спросил Айден. – Я не помню.
– Нет. Думаю, никто не хотел беспокоить, пока ты здесь.
О болезни Николаса знал весь дворец, особенно после того, как людей пошли проверять лекари. Но о том, как он умирал, и как пошла кровь, в известность никого не ставили, кроме ближайшего круга.
Забавно, что дворец, не говоря уж об аристократах в Кин-Кардине или той же Кассандре Лоусон, не имели ни малейшего представления о произошедшем ночью в этих комнатах.
Хотя Николасу и хотелось куда-то бежать и что-то делать, он по-прежнему ощущал дикую слабость. Вздохнув, взял тарелку, обошёл кровать и оставил её на столике у софы, где по-прежнему сидел Айден. При этом успел откусить от хлеба с сыром в руке.
– Ты слишком много думаешь, Айдз. Поешь.
– А ты нет? – спросил Айден. – Не думаешь?
Молча Николас присел на краешек кровати, оказавшись напротив Айдена. И в полдень свет из окна оставался сумрачным из-за плотных облаков, по-прежнему шёл дождь. Голос Николаса шелестел так же тихо, как дождевые капли по стеклу:
– Это было глупо, Айдз. Ты мог заразиться.
– А ты мог бы сказать спасибо, – проворчал Айден.
– Ты знаешь, что слова не передадут всех эмоций.
Знал. И ощущал. Всю безграничную радость и благодарность, больше оттого, что Айден счёл его жизнь настолько ценной, что рискнул собственной. Хотя это Николас считал безрассудным и одобрить не мог.
– Моя смерть не стала бы концом мира, Айдз, а вот смерть наследного принца да ещё в разгар эпидемии могла стать катастрофой.
– Твоя тоже стала бы. Для моего конкретного мира.
Дождь шебуршал, а Николас молчал, поражённый и признательный. Когда он не знал, что сказать, ему на помощь приходила поэзия:
– Где бы я ни был, меня всегда вернёт твоё имя.
Кажется, это было что-то из Раттер-Кристи, а может, Келлера, но, скорее всего, что-то, что сочинил сам Николас, может, никому и не показав. И Айден понимал, о чём эти слова, понимал образы и то, что за ними скрыто.
Настал его черёд смущаться. Накинув на плечи плед, Айден взял тарелку, где остались кусочек хлеба и несколько варёных яиц. Весь сыр Николас уже съел.
– Я понимаю, что ты сделал, но в общих чертах, – сказал Николас, переводя тему к более практичным вещам. – Ты выжег гниль тенями?
– Сначала объединил силу в идеальную связку, иначе ничего не вышло бы. А потом направил её и тени, да.
– Откуда ты знал, что получится?
– Я не знал.
Не мог не попытаться. Айден вроде бы не произнёс вслух, но казалось, что сказал, настолько крепкой мерцала связка после произошедшего. Со временем она ослабнет, но в этот раз колдовство было слишком сильным, чтобы опасть быстро.
– Мне нужно помыться и переодеться, – заявил Николас поднимаясь. – И я бы покурил!
– Это вряд ли. У тебя была лёгочная болезнь, она может вернуться после гнили, так Байрон сказал, стоит подождать.
Проворчав что-то вполголоса, всерьёз спорить Николас не стал. Он обошёл кровать и хотел уже скрыться за маленькой дверкой ванной, но остановился около окна, долго всматривался:
– Тени мелькают в грозе. Что я пропустил?
Невольно Айден хмыкнул. Николаса интересовало не что произошло, а что он пропустил. Он уже развернулся и внимательно смотрел на Айдена, и тот ответил честно:
– Я потерял контроль.
– Не над тенями, – прищурился Николас.
– Над собой.
Они молчали несколько секунд. Николас не решался спросить, Айден не знал, с чего начать. Наконец, Николас вздохнул:
– От меня воняет, нужно помыться. А потом подробно расскажешь, что за срань тут творится.
Ванная комната в его покоях была небольшой, но напичканной артефактами. Скрывшись в ней, Николас включил воду, и трубы вздохнули, начиная работу. Воспользовавшись моментом, Айден доел завтрак и тоже подошёл к окну. До этого он не обращал внимания ни на грозу, ни на дождь, но теперь видел потоки воды во внутреннем саду, куда выходили окна комнаты. Дорожки развезло, ручьи несли грязь и ветки, дальше всё терялось в пелене дождя. Садовники занимались развороченным кустом, и сначала Айден не понял, с чего его так перекосило, но быстро догадался, что попала молния.
Сейчас не было грозы, но дождь шёл бесконечным потоком, и в нём то и дело проскакивало… что-то. Сгустки материи. Как пыль. Взвесь. Тёмный туман.
Айден понял, что простоял у окна слишком долго, когда ему на плечо мягко легла рука Николаса:
– Мне жаль.
– Что? – Айден не понял сначала.
– Мне жаль, что тебе пришлось это испытать. А теперь расскажи обо всём, что произошло с момента, как меня заперли в спальне.
Николас переоделся в чистую льняную одежду, от него приятно пахло мятой, а вот высушить волосы он не удосужился, слегка вытерев полотенцем. В основном потому, что снова залез под одеяло, перебравшись на чистую сторону. Как бы ни хорохорился, он был ещё слаб после болезни, на ванну ушла последняя энергия, сейчас и сидеть среди подушек Николасу было нелегко.
Устроившись на диване, Айден завернулся в плед и рассказал