– Это, – сказала она, – карта, план. Он охватывает намного больше, чем можно увидеть даже отсюда, с вершины холма. Здесь есть великие города, порты, поселки и фабрики всей Англии. Взгляни-ка, Натан, как они сияют! Ты наверняка используешь огонь. Но подумай, что огонь значит в действительности. Огонь – это сила. Та сила, которую ощущаешь в разгоряченном теле, пока крутишь свои хитроумные лебедки, но умноженная, увеличенная почти до бесконечности. А теперь представь себе, что этой силой, этим жаром можно управлять.
Пламя в темном зеркале, раскинувшемся перед ними, полыхнуло ярче. Оно разливалось, двигалось по жилам, пульсировало. Натан ощутил себя Господом, взирающим сверху на этот необычный мир, ибо видел каждое шевеление и деталь так же отчетливо и в таких же подробностях, что и прекрасный рыжеватый пушок на обнаженной шее склонившейся над планом Фионы. Мерцали клубы пара, пылали жерла печей, скользили бесчисленные металлические рычаги. Он почувствовал вкус угля и дыма.
– Мир меняется, Натан, и мы с тобой… мы оба… должны меняться вместе с ним. Забудь о старых обычаях, песнях и заклинаниях. Смотри, железнодорожная ветка уже тянется до самого Сполдинга. Скоро она будет здесь, и еще здесь, и вот здесь. – Огонь стекал с ее пальцев, распространяясь между тлеющими углями городов. – Паровозы, рельсы уменьшат расстояния. Включая те, что между людьми – их ремеслами, их жизнями.
Натан моргнул. Он увидел, как крошечные машины стали больше и невероятно мощнее благодаря хитроумным стальным механизмам. Но зачем она ему это рассказывает? Он изо всех сил старался понять.
– Я уже обследовала землю вокруг Стагсби-Холла. Саму дорогу можно легко расширить, а озеро обеспечит нас всей необходимой водой – по крайней мере, в тот период года, когда случаются сильные дожди. А ты знал, что в Ноттингемшире нет ничего, кроме угля? С транспортировкой не будет проблем даже до того, как мы построим железнодорожную станцию в Стагсби. Прямо сейчас инженеры разрабатывают чертежи машинного зала. Но они всего лишь эксперты, Натан, люди, которые работают за столом с пером в руке. Мне нужен тот, кто действительно разбирается в здешних рынках и, вероятно, знает о помоле зерна больше, чем кто-либо другой во всей округе. Мне нужен человек, который все это впитал с молоком матери.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что мы могли бы работать вместе там, внизу. Мы живем в начале нового века. Забудь о гильдиях и всех старых ограничениях, мы можем стать королями и королевами. Как только будут выделены деньги, сразу после свадьбы – или раньше, если я добьюсь своего, – я отдам приказ начать рыть фундамент паровой мельницы.
Несмотря на то что Натан Уэстовер был деловым человеком, разговор принимал неожиданный оборот.
– А с этой мельницей что будет?
– Я знаю, знаю, она замечательная. Конечно, пройдут месяцы, прежде чем мы сможем ввести паровую мельницу в эксплуатацию. Даже после этого я не предлагаю немедленно останавливать эту твою ветряную мельницу. Все совсем не так – уверена, мы будем нуждаться в ней долгие годы, чтобы справляться с сезонным наплывом клиентов. Но я не фантазирую, Натан. Избыток чувств или разыгравшееся воображение ни при чем. Мой жених – старший мастер Гильдии естествоиспытателей. У него акции почти всех крупных железнодорожных компаний, и они разрабатывают новейшие, самые мощные разновидности магии в области пара и железа. Конечно, он старый, но по-прежнему…
– Что ты имеешь в виду? Ты помолвлена?
– А где еще, по-твоему, я достану деньги для финансирования проекта?
Натан выпрямился. Несмотря на яркое солнце, темная карта как будто поблекла. Затем он расхохотался, в промежутках между взрывами смеха судорожно втягивая воздух.
– И ты думала… ты думала, я все брошу? Всю мою жизнь? Перейду работать туда… – Он поднял дрожащую руку.
– А как иначе, Натан? – Теперь она снова стояла рядом с ним, и чересчур близко. Ему пришлось отвернуться.
– Столько лет. Столько лет коту под хвост. Я надеялся…
– На что надеялся, Натан? – Последовала пауза. Свет сгустился. Он почувствовал перемену в ее дыхании. – Я бы хотела, честное слово, очень хотела, чтобы жизнь была устроена иначе. Но она не такая, Натан, и даже если бы она была такой… Даже если бы она была такой, ты хоть представляешь себе, сколько денег нужно для проекта, о котором я говорю? Ты о такой сумме и мечтать не посмеешь, хотя, не сомневаюсь, считаешь себя богатым. Мой муж получит мое имя и время от времени – мое общество, в коем будет нуждаться, когда я окажусь в городе, а я получу его деньги и возможность жить здесь в свое удовольствие. Это вполне справедливая сделка. Но что касается прочего… Что касается прочего… это не значит… Ты мне нравишься, Натан, правда нравишься, и я чувствовала то же самое, что и ты, когда мы были внутри мельницы. И если бы мы оказались рядом, если бы мы сделались деловыми партнерами, а ты стал управляющим моей мельницы, кто знает… – Ее рука легла ему на плечо, массируя плоть, двигаясь к шее. – Кто знает?..
Он резко обернулся, охваченный яростью.
– Ты вообразила, что я могу стать твоим наемным работником… и служить какой-то инфернальной машине! С тем же успехом могла бы сразу послать меня в Ад.
– Ад, значит? – Отшатнувшись, она наклонилась, чтобы поднять камешек. Заклинание закружилось вокруг нее темным огненным вихрем, и миг спустя карта исчезла. – По-твоему, это был бы Ад? – Она схватила поводья своей кобылы, вскочила в седло и яростным рывком вынудила животное развернуться. Кобыла встала на дыбы, закусив удила. – Есть только одна инфернальная машина, Натан Уэстовер, – крикнула гостья, – и мы оба внутри нее, как и все люди в этом мире!
Дав шенкеля, грандмистрис Фиона Смит галопом умчалась с холма Берлиш.
Жара наконец-то ослабела, и послышались раскаты грома. Над Линкольнширом разверзлись хляби небесные, и зерно, уродившееся в том году, плохое, слежавшееся и отсыревшее, доставили по размокшей дороге на холм Берлиш для помола. Если мельник и казался еще более резким и ворчливым, чем обычно, на это почти не обратили внимания, потому что все разговоры были только о происходящем в большом особняке. Когда грозы в конце концов иссякли, наступил последний удивительно теплый день; последний отголосок лета, затерявшийся на суровых просторах осени. Это была невероятная удача, пусть даже жители деревни сошлись во мнении, что свадебный пир, на который их пригласили, вряд ли мог стать лучше. Мельком увидев невесту с ее огненными кудрями и в платье, расшитом жемчугом, они вновь сошлись во мнении, что она выглядела