Тот нервно кивает и поспешно удаляется. Наташа с видимым усилием выпрямляется и словно тень идёт за Эдди.
Нам же пока приходится идти прямиком в кабинет директора. Думаю о тёте Джесс и дяде Севене. В такой ситуации они бы тоже устроили нам головомойку, но мы бы им объяснили, что на нас напало чудовище, которого никто, кроме нас, не видит… Увы, с директором школы этот номер не пройдёт.
Буфетчица останавливается перед закрытой дверью и дважды решительно стучит. На прикреплённой к двери табличке написано: «Господин Буракас, директор». Мы с Аурой обеспокоенно переглядываемся и берёмся за руки, чтобы придать друг другу смелости. Дверь открывается. Мы входим. У меня в горле ком, наверняка Аура чувствует себя так же. В комнате за компьютером сидит секретарша с маленькими, но очень сильно накрашенными глазами. Не будь она такой симпатичной, из неё бы вышла отличная ведьма.
– Добрый день, Беренис, что случилось? – спрашивает секретарша.
– Эти двое буквально разгромили столовую!
Секретарша потрясённо смотрит на нас. Да уж, с нашей ангельской внешностью трудно представить, что мы способны на такое. С одной стороны, так оно и есть, мы тут ни при чём. С другой – попробуйте-ка ей объяснить, что всему виной ужасная собака, которую никто, кроме нас, не видит.
Секретарша указывает нам на ряд стульев у стены:
– Присаживайтесь. Господин Буракас примет вас через минуту. – И вновь принимается стучать по клавиатуре.
Мы садимся, а буфетчица уходит, всё такая же красная от гнева.
Я нервно хрущу пальцами, и тут Аура наклоняется и шепчет мне на ухо:
– С Наташей происходит что-то странное.
Перестаю терзать свои пальцы и вопросительно смотрю на сестру.
– Как только мы вышли из столовой, она сразу перестала корчиться и издавать странные звуки, – шёпотом поясняет Аура.
– Ну, у неё больше не было причины для панической атаки, потому что она оказалась в безопасности, – пожимаю плечами я.
Аура мотает головой, причём так энергично, что привлекает внимание секретарши. Мы поспешно опускаем глаза и ждём, пока она вновь вернётся к работе.
– Тебе не кажется странным, что Наташе стало плохо после появления той собаки, а как только она оказалась далеко от неё, то мгновенно пришла в норму? – снова говорит Аура через пару минут.
Снова пожимаю плечами – не потому, что на её слова мне всё равно, а потому, что я тоже об этом думаю. Я помню, как Наташа упала со стула, помню её пустой взгляд, как она билась в конвульсиях и издавала жуткие звуки, а её тело подёргивалось, как у сломанной куклы. В глубине души я знаю, что это не похоже на паническую атаку. Снова представляю ужасную собаку: несмотря на все мои попытки привлечь её внимание, её явно больше интересовали Аура, Эдди и Наташа. Тут же вспоминаю, как в нашей ванной комнате Аура сказала, что у неё появились сомнения насчёт Наташи: уж очень настойчиво она интересовалась фотографией нашего отца… Но какие именно сомнения?
Секретарша смотрит на свои наручные часы, встаёт со стула, надевает пальто, наматывает на шею шарф и вешает на плечо сумку. Очевидно, её рабочий день закончен. Мне тоже очень хочется уйти…
– Директор примет вас через пару минут. Надеюсь, вы будете вести себя хорошо. – Она закрывает за собой дверь, даже не удостоверившись, что мы последуем её совету, а не сбежим как воры.
Недолго думая я огибаю её рабочий стол и сажусь в удобное кресло на колёсиках.
– Ты что творишь?! – шепчет мне Аура. – С ума сошёл?!
Не отвечая, наклоняюсь к компьютеру, который остался в спящем режиме. Я немного умею им пользоваться, дядя Севен показывал, как работает поиск: в отличие от тёти Джесс, он уже не считает нас младенцами.
– Сядь на место! – шипит сестра. – Директор вот-вот придёт!
Не обращая внимания на её слова, я открываю интернет-страницу и набираю в поисковой строке слово «диббук».
Глава 32. Аура
Наташа нам солгала. Я снова и снова думаю об этом, пока директор орёт на нас, да так громко, что у меня уши закладывает. Почему Наташа нам соврала? Айден быстро нашёл в поисковике слово «диббук», хотя Наташа, сидевшая за компьютером тёти Джесс, сказала, что такого слова нет.
«Диббук»! Вот что написано на коробке. Не какой-то там непонятный монстр, которого показывают по телевизору, а самый что ни на есть настоящий!
– Вы меня слушаете, мадемуазель Легер?
Услышав свою фамилию, я вздрагиваю, опускаю глаза и смотрю на свои сложенные на коленях руки.
– Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю! – рычит директор. – Вы двое здесь всего неделю, но уже продемонстрировали полное отсутствие воспитания!
Вместо ответа я шмыгаю носом и вытираю текущие по щекам слёзы.
– Завтра я вызову ваших родителей и, уж поверьте, применю к вам такие санкции, что вы запомните это надолго!
– У нас нет родителей, – буркнул Айден.
– Что, простите? Вы ещё и спорите со мной? Может, хотите, чтобы вас исключили из школы?
Краем глаза вижу, что брат мотает головой. Он не плачет, но я знаю: ему тоже очень не по себе. Кому нравится, когда на вас кричат? Тем более если вы не сделали ничего плохого.
– Я вызываю ваших родных, а вы пока отправляйтесь по своим комнатам! – заключает директор.
Мы торопливо встаём, горя желанием поскорее покинуть кабинет директора. Когда Айден открывает дверь, господин Буракас нас окликает. Разумеется, приходится повернуться к нему.
– Ещё хоть одна малейшая выходка – и я вам обещаю: это очень плохо для вас закончится. Я понятно выражаюсь?
Мы одновременно киваем.
– Не слышу.
– Да, месье, – отвечает Айден.
Суровый взгляд директора останавливается на мне.
– Да… месье, – лепечу я сиплым голосом.
– А теперь выметайтесь!
Мы уходим. В коридоре ни души. Мы шагаем молча. Не знаю, о чём думает Айден, но лично я гадаю, как отреагирует тётя Джесс, когда её вызовет в школу директор. Меня это немного тревожит.
– Почему Наташа соврала нам про слово «диббук»? – внезапно спрашивает Айден.
– Может, она искала неправильно, – отвечаю я с изрядной долей скептицизма. Если уж даже мой брат, не привыкший пользоваться интернетом, сразу всё нашёл – почему у Наташи не получилось? А пока что я очень хочу узнать, как избавиться от той собаки.
– У нас ещё есть немного времени до отбоя, зайдём ко мне? – предлагает Айден, когда мы доходим до общежития