– Треть из каравана ушла. – Чжу Ин выглядел довольным. – Это меньше, чем я думал.
Чэн Юаньтао тщательно обдумал свои слова, прежде чем заговорить:
– Генерал-командующий, позволить ебэйцам вот так спокойно уйти – это преступление, караемое обезглавливанием.
– Ага! – вздохнул Чжу Ин. – А если я умру, сражаясь с восставшими ебэйцами, то его величество посмертно наградит меня?
Это был самый опасный момент за все время переселения на юг. Доверие между армией Юэ и ебэйцами достигло дна. Вот-вот должен был разразиться полномасштабный конфликт, и в этот миг все будет уничтожено. Нет необходимости ждать, пока прибудут войска из столицы для усмирения восстания, – болото Ечжао само поглотит мятежников. Теперь Чжу Ин должен сделать все возможное, чтобы сохранить осколки доверия оставшихся, независимо от того, будет он использовать кнут или пряник. Если они смогут пересечь болото Ечжао… Люди странно устроены: только им кажется, что дошли до предела, но, преодолев его, вступают в новую борьбу и становятся более уверенными и терпимыми, чем раньше.
Чэн Юаньтао не смог сдержать улыбку. Да, если сейчас погибнуть, то все будет кончено. После стольких лет службы под началом Чжу Ина он впервые увидел, как тот шутит. Стоило генерал-командующему выйти из тени императора, и его личность становилась все более живой, все более… человечной.
– Как с подготовкой плотов? – Чжу Ин странно покосился на улыбку Чэн Юаньтао.
– Отвечаю генерал-командующему: пруды для вымачивания шкур вырыты, а оставшиеся из Семи племен всю ночь продолжали убивать скот. Кажется, проблем нет. – Он на мгновение задумался и добавил: – Генерал-командующий, если бы мы не привели с собой столько ебэйцев, то наверняка действительно бы здесь погибли.
Чжу Ин спокойно сказал:
– Конечно, нашлись бы и другие способы.
Чэн Юаньтао с удивлением посмотрел на этого человека. Казалось, тот никогда не поддавался отчаянию.
– Но я не говорил, что знаю их. – Чжу Ин снова посмотрел на изумленного Чэн Юаньтао странным взглядом.
Однако тот в глубине души уже уверился, что, когда пришло бы время, Чжу Ин уже все бы знал.
Глава четвертая
Болото Ечжао
Один торговец нефритом путешествовал по болоту Ечжао, пройдя уезды Лисян и Сюньчжоу. Катаясь на лодке по болоту, он увидел на горизонте воду двух цветов и очень заинтересовался. Лодочник сказал ему: «Это Двойные озера». Двойные озера состоят из слабой воды и обычной, потому между ними четкая граница. Бывают случаи, когда слой из слабой воды покрывает слой из обычной. Торговец нефритом захотел это увидеть, но лодочник отказался, пояснив, что по слабой воде нельзя переправиться на лодке.
Через два дня торговец нефритом увидел одного лавочника, который продавал на рынке в Сюньчжоу слабую воду. Тот говорил: «Слабая вода помогает от застоя пищи». Торговец нефритом купил и себе. Лавочник добавил: «Достаточно одной капли, пить много нельзя».
После возвращения домой торговец нефритом как‑то мучился животом и решил испробовать слабую воду. Он выпил чашу и лег спать. На следующее утро члены его семьи нашли в кровати только иссохшие останки.
«Записки о чудесах болота Ечжао»
Слабая вода способна растворять камни, на лодке ее пересечь невозможно, а рыбы и насекомые не могут в ней выжить.
«Водный канон»
«Сегодня двадцать пятое июня. Завтра утром мы пересечем болото Ечжао. Цинхэн, ты будешь со мной на плоту», – произнес голос из Подслушивающей ракушки. Два человека, услышав эти слова, погрузились в воспоминания о том дне.
Он глубоко вздохнул:
– А-Лянь, ты тогда была такой упрямой. – В уголках его губ появилась улыбка.
А-Лянь скривила губы:
– Между прочим, ты вечно принимал решения за других. Все вокруг были твоими солдатами.
Он рассмеялся и сказал:
– Жаль, что я так тебе преподнес эту идею, в противном случае… – Вспомнив о вздымающихся до небес волнах и отчаянных криках в тот день, он вдруг перестал улыбаться, нахмурился и замолчал.
Тонкие брови А-Лянь тоже сдвинулись – очевидно, она вспомнила произошедшее.
– Тебе не кажется это странным? – медленно протянула она, будто тщательно подбирая слова. – Фэйгуан утопил столько моих соплеменников, но я никогда не ненавидела его.
Он ответил:
– Я тоже. – Затем ненадолго задумался и добавил: – Да и как я мог его ненавидеть? Хотя он убил стольких людей, это также спасло нам жизнь. Что касается причины… – Он вдруг в тревоге оборвал себя. А-Лянь нежно погладила его руку.
Это то, о чем они оба не хотели вспоминать.
* * *
Угол шатра приподнялся, и вместе с ослепительным солнечным светом внутрь ворвалась резкая вонь горящего жира и копоти. Этот запах стоял над Сюаньчжоу уже несколько дней, и, если бы не дымок от курильницы, человек в шатре давно бы перестал замечать его.
Чжу Ин не поднял головы. Он держал между пальцами красивый белый камешек и тихонько постукивал им по медной чаше, стоявшей на курильнице. Непрекращающийся звон раздражал, но Чжу Ин, казалось, даже не замечал его, невидящим взглядом глядя на книги, разложенные на столе.
Вошедший человек тихо застыл, не издавая ни звука, только закусив губу и хмурясь. Цинхэн должна была бы доставить удовольствие рассеянному Чжу Ину – не так-то часто он оказывался в тупике и не знал, что делать дальше. Однако время было неподходящим, поскольку проблема, занимавшая Чжу Ина, для принцессы могла представлять еще большую трудность. Цинхэн пришлось смириться с этой раздражающей мыслью: с первого шага в этом долгом путешествии на юг расстояние между ней и Чжу Ином становилось все меньше. Они должны были стоять на противоположных берегах, навсегда разделенные рекой крови Цихай Чжэньюя, но человек из столицы размыл эту границу.
Воспоминание об остром взгляде императора заставило Цинхэн вздрогнуть. Она находилась за тысячи ли от столицы империи, но ее сердце все равно похолодело. Казалось, тень императора накрывала даже далекое болото Ечжао.
– …Принцесса Цинхэн, – наконец очнулся Чжу Ин. – Вы замерзли? – На его лице промелькнуло удивление. После спуска с Ебэйского плато весь путь до болота Ечжао ебэйцы без конца жаловались на жару, а Цинхэн дрожала от холода?
Принцесса покачала головой, и почти сразу ее лицо приняло равнодушное деловое выражение:
– Зачем вы меня позвали?
Чжу Ин заглянул в ее ледяные голубые глаза и не смог сдержать кривую улыбку. В конце концов, формально Цинхэн была его женой, но со свадьбы и до сих пор количество слов, что она сказала ему, можно пересчитать по пальцам. Сначала он хотел спросить: «Неужели, чтобы позвать вас, мне нужна причина?», но в