Часть 2
Предыстория
Упадок игрового детства
Глава 2
Каким должно быть детство
Представьте: вы засыпаете 28 июня 2007 года – за день до выхода айфона. Как Рип ван Винкль, герой рассказа Вашингтона Ирвинга 1819 года, вы пробуждаетесь десять лет спустя. На первый взгляд мир практически не изменился, но люди ведут себя странно. Все держат в руках небольшой прямоугольник из стекла и металла, над которым склоняются всякий раз, стоит им перестать двигаться: сесть в метро, зайти в лифт или встать в очередь. В общественных местах царит жуткая тишина – даже младенцы молчат, завороженные. Разговаривают только люди в белых берушах, да и то, кажется, сами с собой.
Этот мысленный эксперимент я позаимствовал у Тобиаса Роуза-Стоквелла, моего соавтора и автора замечательной книги «Машина возмущения» [97]. С его помощью Тобиас хотел показать трансформацию мира взрослых, однако еще лучше аналогия подошла для позднего детства и подросткового возраста.
В 2007 году подростки тоже обменивались короткими сообщениями, но в те дни это было не так-то просто (попробуйте нажать клавишу «7» четыре раза подряд, чтобы написать букву «s»). Чаще всего сообщения уходили одному человеку за раз, а телефоны были нужны, чтобы договориться о личной встрече. Никто не горел желанием переписываться три часа подряд. Однако после Великого подключения подростки начали проводить большую часть времени за смартфонами, потребляя контент от незнакомцев и друзей, играя в мобильные игры, просматривая видео и публикуя посты в социальных сетях. К 2015 году у них стало гораздо меньше времени и мотивации для личного общения [98].
Что происходит с развитием детей и подростков, когда их повседневная жизнь, особенно социальная, меняется столь радикально? Может ли новое телефонное детство нарушить сложный баланс биологического, психологического и культурного развития? Может ли оно помешать детям вырасти в здоровых, счастливых, компетентных и успешных взрослых? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно немного отойти от темы и разобрать пять важных особенностей человеческого взросления.
Медленное детство
Вот вам любопытный факт: наши дети растут скачками – сначала быстро, затем медленно, потом снова быстро. Если сравнить графики роста человека и шимпанзе, можно заметить, что шимпанзе растут с постоянной скоростью до достижения половой зрелости, после чего начинают размножаться [99]. Почему бы и нет? Раз эволюция сводится к повышению выживаемости потомства, с точки зрения приспособленности логичнее всего будет как можно быстрее перейти к воспроизводству, согласитесь?
А человеческие дети тянут. Первые два года они растут быстро, затем замедляются на семь – десять лет, снова ускоряются в период полового созревания, резко вырастают и через несколько лет останавливаются. Интересно, что к 5 годам мозг ребенка уже достигает 90 % своего полного размера [100]. Когда появился Homo sapiens, его дети – большеголовые, но совсем еще слабые, – буквально напрашивались стать добычей для хищников. Почему же эволюция обременила нас таким опасным и затянутым детством?
Основная причина кроется в появлении культуры, которая начала развиваться от 1 до 3 миллионов лет назад, примерно в то время, когда наш род – Homo – отделился от ранних видов гоминидов. Появление орудий труда кардинально изменило наш эволюционный путь. Например, когда мы начали использовать огонь в хозяйстве, наши челюсти и кишечник уменьшились, потому что приготовленную пищу легче жевать и переваривать. Наш мозг увеличился, ведь теперь в гонке за выживание побеждали не самые быстрые или сильные, а те, кто лучше учился. Нашей особенностью, изменившей планету, стала способность перенимать знания друг у друга и использовать те, что были накоплены предками и сообществом. Шимпанзе такого почти не делают [101]. Детство человека растянулось, чтобы у детей появилось время учиться.
Эволюционная гонка за знаниями сделала быстрое достижение половой зрелости невыгодным. Наоборот, выгоду приносило замедление развития. В позднем детстве мозг не сильно увеличивается в размерах, но активно создает новые связи и избавляется от старых. По мере накопления опыта и отработки навыков редко используемые нейроны и синапсы исчезают, а частые связи укрепляются и ускоряются. Другими словами, эволюция подарила людям продолжительное детство для изучения накопленных знаний общества – своего рода культурное ученичество для подростков, в которых еще не видят взрослых людей.
Но эволюция растянула детство не только для того, чтобы сделать обучение возможным. Она также заложила три мощных механизма, которые делают его легким и вероятным: мотивацию к свободной игре, подражанию и социальному обучению. В эпоху игрового детства удовлетворить их было просто: в норме дети оставались играть друг с другом после уроков без присмотра родителей. Однако с переходом к телефонному детству разработчики смартфонов, игровых систем, социальных сетей и других вызывающих привыкание технологий заманили детей в виртуальный мир, где эти механизмы не работают в полной мере.
Свободная игра
Игра – это работа детства [102], и у всех молодых млекопитающих одна и та же задача: развивать мозг энергичной и частой игрой. Сотни исследований с участием молодых крыс, обезьян и людей показывают, что млекопитающим необходимо играть, они хотят это делать и испытывают социальные, когнитивные и эмоциональные проблемы, когда их лишают такой возможности [103].
За игрой молодые млекопитающие осваивают навыки, которые понадобятся им для успеха во взрослой жизни. Они учатся наиболее удобным для нейронов образом: в безопасной среде через повторяющуюся активность с обратной связью от успехов и неудач.
Котята неуклюже набрасываются на клубок шерсти, что активирует соответствующие сигналы в зрительной коре, эволюционно сформированной таким образом, чтобы интересоваться любым предметом, похожим на хвост мыши. Играя, они постепенно становятся умелыми охотниками.
Человеческие малыши неуклюже бегают и забираются куда могут, пока не научатся передвигаться в сложной естественной среде. Освоив базовые навыки, они переходят к более продвинутым «многопользовательским» играм, где есть хищник и жертвы: салочкам, пряткам, жмуркам. С возрастом игры становятся словесными. Через сплетни, поддразнивание и шутки дети учатся разбираться в нюансах общения и невербальных сигналах, а также мгновенно восстанавливать отношения, если сказанное не вызывает желаемой реакции. Со временем они развивают социальные навыки, необходимые для жизни в демократическом обществе, включая самоуправление, умение работать в команде и принимать поражение.
Питер Грей, психолог в области развития из Бостонского колледжа и ведущий исследователь игр, считает, что «игра требует подавления стремления к доминированию и позволяет формировать долгосрочные кооперативные связи» [104].
Грей определяет «свободную игру» как «деятельность, которая свободно выбирается, направляется участниками и осуществляется ради самой себя, а не ради сознательного достижения внешних целей» [105]. Физическая игра