Мне помог Лапушок: пролетев над головой визитёра, он отвлёк его внимание и тут я снова толкнула наглеца.
Не удержавшись, он подался назад и, оступившись на ступенях крыльца, повалился на землю. Осыпая меня ругательствами и проклятиями, пьянчуга стал медленно подниматься.
Я выдохнула, что он шею не сломал, закрыла дверь и задвинула засов.
На крыльце раздался грохот и ор:
– А ну открывай живо!
Дверь задрожала от ударов.
Я прижалась к ней спиной и судорожно думала, что же мне делать?
– Открывай сказал. Или… – в окно что-то звякнуло. – Пожалеешь!
– Папка, не надо! – заплакал наверху Эван.
– Дзынь… – жалобно звякнуло стекло.
Мне стало так страшно, что в висках загрохотало от напряжения, Сердце тревожно забилось. Ладони зачесались.
Встревоженный Лапушок слетел с балки и начал кружить надо мной, хлопая крыльями.
Мне стало чуть легче, но лишь на мгновение. Сила, разливающаяся в груди, растекалось по телу лавой, и мне казалось, что я вот-вот вспыхну.
Я задыхалась, дрожала и не понимала, что происходит. Совсем страшно стало, когда испуганный Лапушок сел мне на руки, и его рыжее тельце засияло, заискрилось, а глаза полыхнули огнём!
Кажется, это мой дар, моя огненная сила внезапно пробудилась, чтобы защитить нас. Но её так много, что… я не могу её контролировать!
Она текла во мне, воздух рядом со мной дрожал, как над пламенем!
Покалывания в кончиках пальцев стали жгучими, болезненными. Если я не успокоюсь, не возьму себя в руки, то…
Осознание, что я могу сгореть, ещё больше напугало меня, и в панике я не знала, что делать!
Ведь в доме я не одна! На втором этаже дети! Если начнётся пожар, они не смогут выбраться! Не смогут спастись!
Да, я хотела обладать сильным даром, но не убивающим, не уничтожающим дорогих сердцу! А сейчас я была именно такой – угрозой детям!
Я развернулась, схватилась пальцами за задвижку, чтобы отодвинуть её, открыть дверь и выбежать на улицу. Не важно, что будет со мной там, оставаться в доме мне нельзя.
Но стоило коснуться металла, щеколда стала краснеть, как будто раскалялась, в воздухе появился запах палёного дерева.
Ещё немного, и дверь вспыхнет!
Я отпрянула, но набравший силу дар не удавалось обуздать.
Стопы начало жечь. Запах палёного дерева усиливался, и я в отчаянии заметалась по кухне.
В последний момент сообразила: встала на каменный пол, стиснула кулаки, прижала их к телу, чтобы ничего не касаться, закрыла глаза. Смертоносный дар должен остаться во мне и не выплескиваться на что-то.
Стоило прижать руки, в груди стало больно. Дар искал выхода, и не находя, обжигал меня.
– Тише…Тише! – нашептывала я себе, но это не помогало, ведь за дверью продолжался грохот.
Глава 17
– Да что ж такое! – появился раздраженный Дядюшка. – Опять…?
Но увидев меня, замер и завис в воздухе.
– Мари! Негодная девчонка! Наказание моих призрачных дней! А ну утихни!
Я смотрела на него, но ничего не могла сделать с собой.
– У-у-у-у-ух! – Призрак оскалился.
Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. От боли рухнула коленями на каменные плиты, и закричала.
Дядюшка взревел. Так жутко, как я ещё никогда не слышала.
Закрыла глаза, ожидая, что он обрушится на меня. Но… ничего не случилось. Зато за дверью раздался невелочевеский вой.
Перед глазами потемнело. И я потеряла сознание…
Пришла в себя от того, что мне на голову положили прохладный компресс.
– Мари, - всхлипнула Люсиль. – Только не умирай, пожалуйста!
– Даже в мыслях не было такого, – отозвалась я, едва ворочая языком.
– Ты жива! – она упала мне на грудь, обняла, и её прохладные слёзы упали мне на шею. Эван сидел рядом на коленях и горько всхлипывал. Зато Лапушок в его руках странно трепыхал крыльями и что-то напевал себе под нос.
– Что с тобой? – приподнялась я на локте.
– Я опъянён… Магией. Ик… – икнул мой фамильяр. Раскинул крылья, и я обратила внимание, что он стал существенно больше.
– Ты спас меня?
Лапушок моргнул, попытался сфокусировать на мне взгляд. Когда не вышло, он высунул кончик языка, облизнул мордочку и снова икнул.
– Не всё, Мари… Ик… Так просто… – Закатил глазки и свесил рыжую голову.
– Эй, что с тобой? – потянулась я к нему. Но спохватилась, что магии для малыша и так в избытке, одёрнула руку.
– Кажется… – Эван с трудом приподнял потяжелевшего Лапушка. – Он спит.
Мы притихли и услышали отчётливое похрапывание.
– Ничего себе! – удивилась я и перевела взгляд на кухонное окно, которое осталось целым. Затем на дверь.
– Он ушёл, – ответила Люсиль, меняя мне компресс.
– Убежал, – вытер кулачком нос Эван. – Так, что сапог потерял и…, наверное, яблоню сломал.
– Мы треск слышали, – вздохнула Люсиль. – Прости нас, Мари.
Я вспомнила, что перед тем как потерять сознание, передо мной кружил Дядюшка, а потом он вылетел на улицу, после чего раздались жуткие крики.
– Что случилось? – спросила у детей.
– Я только видел, как папка убегал. От тебя, Мари. Ох ты его и напугала! – в глазах малыша появилось восхищение.
Не уверена, что прогнала его именно я.
– Дядюшка! – позвала призрака, чтобы выслушать его, но он, вредный, не отозвался. – Дядюшка! – Позвала его чуть громче и закашлялась. Горло саднило, будто я проглотила наждачку. Ладно, потом расспрошу.
Я выпила воды и принялась утешать детей.
Напоила их успокоительным чаем на травах, выпила и сама, но, вспомнив слова, брошенные пьянчугой, нахмурилась.
Неужели про деда Митруша и Дракона – правда?
Ладно, гадать не буду, завтра прямо спрошу.
Утром, надев тёплый жилет, так как на улице уже было очень прохладно, я отправилась к Митрушу.
Шагая по подмёрзшей деревенской дороге, я приняла решение: даже если денег дал Марк, то я верну ему их. Пусть не сразу, но верну.
Вскинув голову, чтобы никто не видел, что мне обидно от распущенных слухов, я подошла к скромному, старенькому дому нового старосты.
Как только дед Митруш увидел меня на пороге своего домишки, который и в самом деле тоже требовал ремонта, он по выражению моего лица сразу всё понял и виновато отвёл взгляд.
– Так это правда? Дракон давал вам