— Нет. Просто знание, хозяин. Камни, глина и правильная форма. Я ведаю, как устроить тягу.
— Тягу? — он отхлебнул из кубка пива. Помолчал, оценивая предложение. Риск был минимальным — только глина и труд раба. — Ладно, делай. Бери кого надо в помощь. Но смотри… — его глаза сузились. — Испортишь что-нибудь в кузнице — не просто выпорю. Закую в кандалы и брошу на самый тяжелый участок. А если сладишь — получишь лишнюю кружку эля. Или даже две.
Я кивнул, скрывая вспышку удовлетворения. Это был очередной шаг в создании правильной репутации.
Мне выделили двух подростков-трэллов — тощих, испуганных парнишек. Балунга, получивший от ярла приказ присматривать за мной, стоял в сторонке, опираясь на свое копье. Его рябое лицо выражало откровенную злобу и презрение. Ему, воину, приходилось пасти каменщиков. А рост моего авторитета раздражал его.
Мы прошли к кузнице. Она находилась на краю усадебного участка, на небольшом холме, вдали от других построек. Воздух здесь был густым, как бульон, несмотря на то, что одна из стен просто-напросто отсутвовала. В нем четко угадывались тяжелые нотки угольной пыли, железа и гари. Кузнец, могучий детина по имени Торгрим, смотрел на нас как на досадную помеху.
— Не мешай, знахарь, — проворчал он, откладывая молот в сторону. — Мне что? Делать нечего, как с тобой возиться?
— Твои легкие скажут тебе спасибо, мастер, — парировал я, уже начиная сгребать в сторону золу и старые камни очага. — Будешь меньше кашлять, а перед зимой выложишь стенку. Теплее станет.
Я заставил парней таскать плоские камни и жирную глину с берега ручья. Сам начал выкладывать основание — не просто яму, а нечто вроде камеры с сужением кверху. Я лепил из глины подобие трубы, ведущей не прямо вверх, а к стене, к специально проделанному отверстию наружу. Принцип простейшего дымохода и колпаковой печи. Никакой магии. Чистая физика. Теплый воздух и дым поднимаются вверх.
Торгрим сначала ворчал, потом замолчал и стал наблюдать. Потом начал ворчать снова, но уже с ноткой любопытства. Балунга плевал себе под ноги, его раздражение росло.
К полудню конструкция была готова. У меня получилась грубая, неказистая, но — печь. Я разжег внутри слабый огонек. Дым закрутился внутри каменного колпака и уверенной струйкой потянулся в проделанную в стене дыру наружу.
В кузнице стало светлее. Дым рассеялся. Воздух перестал быть едким.
Торгрим вытер потный лоб, смотря на огонь, который теперь горел ровно и жарко, не разбрасывая искры.
— Черт возьми… — пробормотал он. — И вправду… не чадит.
Он сунул в горн заготовку для ножа. Жар схватился за металл мгновенно и ровно. Уголь не разлетался, а горел сосредоточенно, экономно.
— Ладно… — хмыкнул кузнец, уже одобрительно. — Ладно, знахарь. Признаю. Сидеть тут стало сподручнее.
Весть разнеслась по усадьбе быстро. К кузнице подошли несколько свободных ремесленников, рабы украдкой заглядывали со двора. Все они смотрели на меня с растущим интересом. С уважением. Я сделал нечто осязаемое. Улучшил их быт.
Я поймал на себе взгляд Балунги. Он стоял, сжимая древко копья так, что костяшки его пальцев побелели. Его авторитет на фоне моего таял на глазах.
На этом мои подвиги не закончились. После полудня Бьёрн собрал своих дружинников на берегу фьорда. Я находился неподалеку, меня заставили чинить порванные сети — эта работа была монотонной, грязной, под стать моему официальному статусу.
Я наблюдал краем глаза. Бьёрн острой палкой чертил на влажном песке схему. Его план набега на соседнее поселение, чей ярл, по слухам, позволил себе неуважительные слова, был прост и прямолинеен, как удар топора: прямой сквозной наскок на бухту, высадка, грабеж, отход.
Я слушал и понимал, что это чистое самоубийство. Рельеф бухты, которую он рисовал, показался мне опасным — узкий вход, высокие скалистые берега, идеально подходящие для обороны.
Сердце заколотилось чаще. Я отложил сеть, сделал несколько шагов к группе воинов и припал к земле, опустив голову в униженном поклоне.
— Великий ярл… прости мне мою дерзость… — начал я, голос дрожал от искреннего страха. — Но их бухта… Она как волчья пасть. Прямой удар… они встретят тебя стеной щитов на узком пляже. Твои корабли станут легкой добычей для лучников со скал. Позволь… позволь показать слабое место?
Воцарилась гробовая тишина. Я чувствовал на себе десятки взглядов, полных изумления, злобы, насмешки. Раб учит воинов воевать. Этот жест действительно был крайне рискованным.
— Ты что-то много себе позволять стал! Раб! — процедил рядом стоящий Балунга. Он бы с удовольствием сейчас устроил мне взбучку.
Но Бьёрн резко поднял свободную руку, пресекая гнев дружинника, затем усмехнулся и медленно опустил палку. Его лицо было непроницаемым.
— Говори, трэлл. Но если сморозишь глупость — сегодня же будешь чистить выгребную яму голыми руками.
Я подошел к рисунку, взял другую палку. Руки слегка подрагивали, но голос, к моему удивлению, звучал твердо.
— Здесь, — я ткнул в нарисованный вход в бухту. — Главные силы. Сюда должен прийти не весь флот. Только один-два драккара. Сделать высадку, завязать бой… и отступить. Сделать вид, что испугались. И бежать.
Ропот среди старших дружинников стал громче. Трусость и бесчестье!
Они явно не знали о битве при Гастингсе, где их соплеменники считали такой маневр вполне оправданным.
— Молчать! — рявкнул Бьёрн, не отрывая глаз от песка. — Продолжай.
— Они побегут за тобой, — я провел палкой линию от бухты в открытое море. — Все их драккары. Все их лучшие воины. Они будут думать, что гонят трусов. А здесь… — я обвел небольшой скрытый заливчик в двух лигах восточнее, за мысом. — Здесь в засаде будут стоять остальные твои корабли. Свежие, полные сил. Когда враги пронесутся мимо, ты ударишь им в незащищенный бок. В саму бухту, из которой ушла вся защита. Сожжешь их дома, заберешь скот и женщин. А их флот окажется в ловушке — между твоим отступающим отрядом и твоим основным, который ударит им в тыл.
Я закончил. Схема ложного отступления и флангового удара — классика, которую я видел в десятках книг и фильмов — лежала на песке перед ошеломленными викингами.
Первым нарушил тишину молодой дружинник Эйвинд. Его глаза горели азартом и пониманием. Он был молод, голоден до славы и не обременен предрассудками старой гвардии.
— Ярл! — воскликнул он, шагнув вперед. — Это… это же гениально! Хитрость достойная Локи! Позволь