Впрочем, пока его армия не дотягивала и до полка. По крайней мере, по русским меркам. Подготовка вчерашних наемных рабочих, грузчиков, трактирных слуг тоже оставляла желать лучшего. Но зато все они рвались в бой, в надежде отплатить своим поработителям за столетия национального унижения!
Еще одним преимуществом было неплохое вооружение. Если сами ирландцы и их американские спонсоры предпочитали старые добрые дульнозарядные мушкеты и штуцеры, то Шестаков не поскупился и приобрел для повстанцев пару сотен «Шарпсов» и столько же револьверов. Вдобавок к этому у многих имелись тесаки или сабли, а также ножи, топоры и прочие колющие, режущие и рубящие орудия убийства.
Размышляя, как доставить всех этих без сомнения храбрых, но не слишком дисциплинированных людей на Изумрудный остров, оставаясь при этом незамеченным, Шестаков едва не сломал голову. Пока, наконец, не пришел к парадоксальному на первый взгляд решению. Не таиться вообще, а идти караваном, подняв нейтральные флаги.
Поначалу вожди ирландцев отнеслись к этой идее без малейшего энтузиазма. По их мнению, этот план был сродни самоубийству. Единственным, кто поддержал идею русского офицера, оказался Пат О'Доннелл, назначенный самопроизведённым в генералы Томасом Мигером капитан-командором и командующим военно-морскими силами «Ирландской Освободительной Армии».
— Вот что я вам скажу, парни, — без обиняков заявил он своим товарищам. — Я давно знаю мистера Шестаков и могу сказать одно. Он говорит дело! Весь прошлый год мы охотились на корабли англичан и неплохо преуспели в этом. Вы просто не представляете, на что он способен.
— И что, он приведет нас прямо в гавань Дублина? — криво усмехнулся генерал.
— Если вам туда нужно, то почему нет? — пожал плечами Иван Алексеевич.
— Хм, — растерялся Мигер. — Вообще-то мы думали высадиться на побережье Коннахта. В Слайго, Баллине или Голлуэе, а уже оттуда двинуться на Дублин. В тех краях у нас много сторонников, так что наши силы вырастут…
— От Дублина до Голлуэя примерно 200 верст по прямой или 118 миль, — прикинул Шестаков.
— Почти 130, сэр, — почтительно поправил его бывший штурман, — если считать сухопутными.[1]
— Без разницы, — пожал плечами капитан первого ранга. — В любом случае, понадобится четыре, а то и пять дней усиленного марша. И это еще при хорошем раскладе. За это время англичане не только узнают о вашем появлении, но успеют подготовиться к встрече.
— Черта с два! До Дублина идет железная дорога. Мы захватим поезд и доберемся до места максимум за сутки!
— А еще там есть телеграф. Так что пока вы будете искать машинистов и захватывать паровозы, о вашем появлении станет известно всем: от королевы Виктории до последнего констебля!
— Они есть среди местных жителей. Они охотно помогут нам.
— Вы в этом уверены?
— В крайнем случае, мы их заставим!
— А если нет? Что будет, если работники железной дороги разбегутся или уведут паровозы подальше от места высадки? Или, допустим, ваши ребята встретят старых знакомых и захотят отметить будущее освобождение? Пока вы приметесь собирать их по местным пабам, англичане успеют приготовиться.
— И что же нам делать? — угрюмо посмотрели на него вожди инсургентов.
— Если в наши намеренья входит захват Дублинского Арсенала, то и высаживаться мы должны там! — решительно заявил своим соратникам О'Доннелл.
— Но эти места просто кишат патрулями красномундирников! — попытался возразить Мигер.
— Тем лучше! Значит, они нас там не ждут!
— Вот что я вам скажу, господа, — вмешался Шестаков. — Моя задача заключается в том, чтобы высадить вас в Ирландии. И можете мне поверить, на западном берегу это сделать куда проще, чем на восточном. Но также я хочу, чтобы ваша борьба увенчалась успехом. А потому предлагаю рискнуть. В конце концов, рисковать мы будем вместе.
— Скажите, сэр, — испытующе посмотрел на него Мигер. — Какой прок вам от нашего успеха? Вы ведь не ирландец…
— Все просто. У нас с вами общий враг — англичане. Поэтому мы с вами обречены на союз. Впрочем, если не хотите, можете отказаться. Я высажу вас на берег, после чего со спокойной совестью уйду в море!
— Хорошо, — кивнул генерал и протянул руку. — Я вам верю!
Как ни странно, дерзкий план Шестакова удался. Идущий под разными, но в основном британскими флагами караван парусников под охраной двух корветов совершенно не заинтересовал британские патрули. Поэтому они спокойно вошли в Кельтское море, спокойно миновали южную оконечность родного острова и направились в сторону Дублина, рассчитывая, что уже к вечеру следующего дня увидят огни «Пулбег Лайтхауса» — знаменитого дублинского маяка, стоящего на глубоко вдающемся в море искусственном мысе.
Однако, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает! Неожиданная встреча едва не сорвала их отчаянное предприятие. День перевалил за половину, когда на горизонте появились паруса, не вызвавшие поначалу у Шестакова особого беспокойства. Однако время шло, и вскоре к ним приблизился оказавшийся военным корабль.
— Это британский патруль? — мрачно осведомился Миггер.
— Флаг не видно, — пожал плечами начальник артиллерии поручик барон фон Таубе. — Но похоже на то.
— Проклятье! И что теперь делать?
— Не стоит паниковать раньше времени, сэр. Это обычный корвет, если он вздумает напасть на нас, ему же не поздоровится.
В словах офицера «Аляски» был свой резон. После памятных событий на Белом море в распоряжении отличавшегося редкой практичностью Шестакова оказалось большое количество мощных британских пушек, которыми он воспользовался, чтобы усилить вооружение «Аляски».
Не удовлетворившись этим, Иван Алексеевич попытался выбить себе хотя бы пару новейших орудий Баумгарта, полудюжину картечниц, а также несколько шестовых мин. Но получил жесткий отлуп. В особенности по поводу нарезных орудий. В тот момент их не хватало даже для спешно сооружающихся броненосцев. Мины ему тоже не дали, справедливо рассудив, что условий для хранения динамита на находящемся в дальнем плавании корабле нет, а потому дело может кончиться плохо. В общем, единственным, чего ему удалось добиться, стала пара митральез, одну из которых успели даже испытать во время абордажа.
— Но как он мог догадаться, что мы не англичане? — буквально прорычал вцепившийся в фальшборт ирландец.
— А ему и нужны англичане, — ухмыльнулся недавно присоединившийся к ним Шестаков.
— В каком смысле? — ошарашенно посмотрели на командира все присутствующие.
— В самом прямом, — вздохнул Иван Алексеевич, после чего продолжил немного менторским тоном. — Удивляюсь вам, барон. Нет, я понимаю, что ракурс не самый удобный, но все же…
— Да чтоб меня! — выругался артиллерист, сообразивший, наконец, что именно его смущало, но было поздно.
Проявивший столь явную агрессию корвет повернулся к