Эудженио Пироцци никогда не был элегантным мужчиной, это был другой человек, моложе – теперь, стоя с ним рядом, она это поняла, хотя, глядя издалека через три отверстия в шторе, не замечала. Мысли промелькнули стремительно, заняв не больше двух секунд, находя подтверждение в ее памяти. За эти две секунды мужчина понял, что она его узнала.
– Ты пойдешь со мной, – сказал он.
– Хорошо, – ответила Мара.
– Вы оба должны пойти со мной, ты и тот, кто помог тебе сбежать.
– О нем не беспокойся, он мертв.
Фьямма застонала. Элегантный мужчина удивился и машинально сильнее прижал пистолет к виску Беатриче, которая вежливо сказала:
– Ай.
– Ты врешь! – взорвался он.
– Он там, – Мара указала на дверь в гостиную. – Сам посмотри.
– Неправда! Меня не обманешь!
– У тебя пистолет. Отпусти Беатриче и возьми меня. Тебе нужна я. Ты должен вернуть меня, чтобы тебя оставили в покое. Верно?
Мойра бросила на нее взгляд – думала, Мара блефует. Но Мара и не пыталась никого одурачить. Напротив – кусочки головоломки встали на свои места.
– Тебя ведь не должно было быть там в тот день, правда? Твоя задача была сыграть роль Пироцци. Показаться пару раз, чтобы соседи запомнили. Ведь придет день, когда его найдут мертвым, и кто-то должен будет сказать: «О да, я его помню. Заходил изредка, пил кофе, обедал неподалеку, выходил из такси, всегда такой стильный, немного эксцентричный, с усами, в темных очках, в шляпе». Несложная работа. Тем более ты и вправду на него похож… хотя… – Она склонила голову набок. – Ты моложе. Волосы явно покрасил. И усы – подделка. Издали – не заметишь. А вблизи…
Мужчина дрожал все сильнее.
– Ты не должен был приходить в тот день. Что-то пошло не так, – она улыбнулась. – Яд. Можешь не говорить, это из-за яда. Он подействовал слишком быстро и слишком сильно. Потому что готовил его дилетант.
Мара протянула ему руку.
– Мне не нужны подробности. Я готова, пойдем.
– Я хочу и того, другого, – прорычал он, дрожа от напряжения и весь в поту.
Мойра заметила, что корни его волос и в самом деле темные. Мара говорила правду, и, главное, от нее исходила какая-то абсолютная уверенность, спокойствие, и это значило: у нее есть план или что-то вроде того. Поэтому она заговорила:
– Слушай, нам не нужны новые трупы. Уходи с ней. Ты уже достаточно народу отправил в мир иной.
Мужчина не удостоил ее взглядом.
– Я сказал: мне нужен и тот, второй.
– ОН МЕРТВ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! – вдруг заорала Фьямма, и он вздрогнул.
– Не кричи. Он не хочет нам зла, – вставила Беатриче, за что тут же получила удар в висок прикладом. – Ай, – снова сказала она.
Она подалась вперед, и он отпустил ее, направив пистолет на Мару.
– Он не мертв, я видел – он не мертв.
– Он умер. Ты его отравил, – спокойно ответила она. – И помни: меня ты пристрелить не можешь, это разрушит план. Повесить – да, утопить в реке – конечно, даже устроить аварию и оставить в разбитой машине, но это должно быть самоубийство. Раскаяние. Понимаешь?
Он рванулся к ней и схватил за горло. Фьямма закричала, Мойра отступила, закрыв собой Беатриче.
– Не вмешивайтесь! – крикнула Мара. – Он должен доставить меня живой. Или хотя бы мертвой – но целой. Не вмешивайтесь!
Она почувствовала холодную сталь у виска и влажную, скользкую ладонь у себя на шее.
боится
чего он так сильно боится?
Она глубоко вдохнула. Пот. Желчь. Может, даже кровь – наверное, поранился, прячась.
пока мы обходили дом с одной стороны, он двигался с другой.
Но это уже не имело значения. Пока элегантный мужчина толкал ее к гостиной, Мара сунула руку в карман, нащупала платок Беатриче, и изо всех сил сжала его в кулаке. Ягоды…
на самом деле костянки
…лопнули, ткань намокла. Мара, не раздумывая, выхватила платок и прижала его к носу мужчины.
* * *
Прогремел выстрел.
По комнате прокатился такой грохот, будто вместо одной пули вылетело шесть или семь. Фьямма еще сильнее сжалась на полу и завопила во все горло. Беатриче зажала уши и крепко зажмурилась, как ребенок при взрыве петарды. Мойра же бросилась на мужчину. Высокая, закаленная годами работы на ферме, сильная и мускулистая, она обрушилась на него почти восемьюдесятью килограммами чистого животного инстинкта.
Мужчина рухнул, и Маре не удалось удержать платок у его лица. Совсем рядом прогремел еще один выстрел, наверняка случайно, палец соскользнул по спусковому крючку, когда она прижала ткань к его носу. В ухе гудело. Мара снова навалилась на мужчину, прижимая к его носу, уже испачканному липкой жидкостью, остатки раздавленных ягод.
– ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! – заорал он.
делаю то, зачем вы меня выбрали
Она вдавливала платок в его глаза, нос, рот. Мойра пыталась вырвать у мужчины пистолет, сжав его руку обеими руками, а он кашлял, задыхался, хватал ртом воздух.
Мара не знала, а Мойра не могла знать, что этот человек до смерти боялся Отравительницу из Сестри-Леванте. За все полгода он каждый раз, входя в подъезд, боялся ее встретить. Он даже не трогал перила – вдруг она их чем-то намазала? Говорили, она распыляет яд на предметы, а потом люди их касаются, дотрагиваются до лица – и умирают. Ведьма, которая не раскаялась и теперь варит яды и подливает их в чашки ничего не подозревающим посетителям местных баров. Она не спит. А если и спит – с одним открытым глазом. И он в это верил.
Когда запах трав и сладкий привкус попали ему в нос и рот, он решил – все. Это конец. Сок ягод жег слизистую – не сильно, может, даже неопасно, но страх подстегнул его решимость.
От страха он поджал колени и ударил Мару ногами в живот, отшвырнув ее назад. От страха он поднялся, увлекая за собой Мойру, дважды ударив ее пистолетом, освобождая руку, пока Фьямма продолжала кричать так громко, что рано или поздно ее бы услышали. От страха, чувствуя жжение в глазах, он подумал, что да, отравительницу убивать нельзя, но он может прикончить эту здоровую бабу или остальных, а потом угрозами вытянуть у проклятой ведьмы противоядие. Умереть с пулей во лбу – страшно, но он видел Пироцци, был там, когда это случилось, и той смерти он не хотел. От страха он встал и навел пистолет на Мойру, выбрав ее просто потому, что она стояла ближе всех, самая заметная мишень – ведь глаза уже слезились. От страха, услышав