Отчет. Просто отчет. Десять строк, пара формальностей, ничего личного. Но буквы расплывались, мысли цеплялись за края сознания, уходя в сторону от разрешенного.
«Контакт установлен. Город соответствует ожиданиям. Чип работает стабильно, перевод не вызывает нареканий».
Стерла.
Слишком безлико, словно писала не я, а один из тех бездушных терминалов на корабле, что безропотно фиксируют чужие приказы.
«Получила список визитеров. Нам предстоят встречи с местными влиятельными фигурами. Программа минимальна — мы всего лишь витрина».
Удалено.
Я ненавидела это слово. Витрина. Красивая оболочка, за которой ничего нет. Мы здесь для того, чтобы несколько богатых людей поглазели на нас. Было бы на что глазеть? Мы ведь уже не отличаемся внешне…
«Кел…»
Нет. Нет-нет-нет. Даже не думай писать о нем.
Я резко провела пальцами по экрану, стирая даже намек на это имя, словно боялась, что кто-то увидит. Взяла бутылку с водой — капли конденсата скользнули по пальцам — и сделала глоток, пытаясь смыть ком в горле. Снова начала писать, на этот раз так, как требовали правила:
«Визит проходит без осложнений. Город динамичный. Чип-переводчик почти не сбоит. Завтра — тест на открытом маршруте. Контактная программа в штатном режиме. Запланированы социальные взаимодействия».
Нормально. Без деталей. Без слабостей.
Я отправила сообщение, и планшет тихо пискнул, как живое существо, удовлетворенное выполненной задачей. Но вместо облегчения я почувствовала лишь пустоту — вместе с текстом куда-то ушла часть меня самой.
Остаток ночи тянулся мучительно медленно. Я встала, подошла к балконной двери, прижала ладонь к холодному стеклу — снаружи, внизу, кипела жизнь: неоновые вывески, транс-кары, спешащие куда-то люди, чьи фигуры сливались в одно цветное пятно. Они не знали, кто я. Не догадывались, что за этим окном кто-то прячет дрожь в пальцах и комок безымянного страха где-то под ребрами.
Я отвернулась, кинула планшет на кровать, но не успела сделать и шага прочь, как он снова пискнул — резко, настойчиво, будто торопя меня.
Сообщение от матери.
«Отчет получен. Почему ни слова о нем?»
Я замерла и снова подняла планшет. Пальцы сами сжали устройство так сильно, что экран затрещал под давлением, пока я читала дальше:
«Постарайтесь не убить друг друга. Его прислали в нашу Общину не просто так. Его отец настаивал, чтобы он учился у меня дипломатии. Шпионил. Следил за тем, что происходит. За переговорами с людьми. Раз уж власть не досталась их роду. Будь осторожнее в словах и поступках».
Комната вдруг стала тесной. Воздух — густым и словно пропитанным токсичным газом. Я медленно опустилась на край кровати. Перечитала сообщение еще дважды.
Медленно, будто разбирая чужой шифр, в котором каждая буква — это осколок правды, вонзившийся под кожу.
Но удивления не было.
Нет, здесь не стояло ничего нового, ничего такого, чего я бы уже не знала. Я помнила, откуда явился Кел. Кто стоит за его спиной. Кессар старший мог быть на месте моей матери, вести переговоры с людьми от имени всего народа. Но выбрали ее, а конфликт остался.
Кессар не смирился. Они всегда будут ждать нового шанса.
А Кел — его сын. Мой соперник.
Даже если сам он не хотел быть таковым. Даже если в его глазах не было ненависти, а только эта странная, неудобная искренность. Даже если он, казалось, играл в свою игру, не выдавая правил.
Я знала. Всегда знала, кто мы друг другу.
Проблема была не в этом. Она заключалась в том, что я… перестала помнить об осторожности. По своей воле.
Не сегодня, не сейчас, а давно. С первой встречи. С той первой паузы, когда Кел замолчал на полуслове, но не отвел взгляда — и в его глазах было что-то настолько открытое, что мне стало трудно дышать.
Я забылась. Позволила себе слушать его и поверить, что между нами может быть что-то, кроме расчетов и политики. Слишком глубоко утонула в этой иллюзии, где он — просто мужчина, стоящий рядом на балконе. Честный. Смотрящий на меня так, будто видит не наследницу Ра’шель, не пешку в игре, а просто… меня.
И наверное, уже поздно пытаться быть осторожной.
Планшет выпал из пальцев, мягко стукнувшись о ковер. Я откинулась на кровать. Натянула одеяло выше головы, чтобы закрыться от всего, но, увы, не от собственных мыслей.
На одну секунду мне захотелось забыться. Потом — мне снился Кел…
Глава 8
Утром город был другим.
Огни погасли, но шум остался — плотный, рваный, проникающий под кожу. Люди спешили, улицы вибрировали от голосов, сигналов, автоматических объявлений. Экраны мелькали со всех сторон, перебивая друг друга яркостью и скоростью. Глаза не успевали фокусироваться — внимание сбивалось, терялось и тонуло.
Мы отправились на прогулку вдвоем. Переводчики должны были подключиться позже — координатор сказала, что нам необходимо «почувствовать среду». Привыкнуть к ней. Вжиться.
За нами следовала охрана. Ненавязчиво, и я быстро забыла о ней, как и всегда.
Кел выглядел слишком довольным.
— Похоже, сегодня нам официально разрешили потеряться, — сказал он, растягивая слова с ленивым удовольствием. — Отличный день.
— Мы здесь не ради развлечений, — напомнила я, но без привычного раздражения.
— Конечно. Я строго делаю вид, что соблюдаю протокол.
Я фыркнула и пошла вперед. Он догнал меня через пару шагов, небрежно засунув руки в карманы. Шел рядом так легко, будто мы просто гуляли, а не выполняли дипломатическую миссию по изучению этого мира.
Город захватывал.
Мы двигались по пешеходной улице, заполненной звуками, запахами, движением. Я замечала взгляды — чужие и изучающие. Не враждебные, но настороженные. Мы выделялись.
Не одеждой — она была адаптирована. Не походкой — хотя и в ней могли найтись отличия.
Глазами. Мои — слишком светлые. Его — слишком внимательные. И тишиной вокруг нас. В этом мире все кричало, а мы — молчали.
Меня захватывало все новое в городе. Многоуровневые экраны с голографическими объявлениями, автоматы с едой, которые реагировали на приближение, уличные художники, рисующие прямо по воздуху цифровыми перчатками. Магазины, где одежда меняла цвет в зависимости от освещения. Люди — шумные, разноцветные, свободные. Живые. Я ловила запахи — пряные, сладкие, обжигающие. И каждый вдох приносил новую сенсацию.
У уличного продавца Кел купил два напитка в прозрачных стаканах с трубочками. Один протянул мне, не спрашивая.
— Что это? — настороженно спросила я, понюхав.
— Какой-то популярный вкус у людей. Думаю, лимон. Или средство для мытья полов. Об этом тоже было