Я не собиралась никуда идти. После рабочего дня и больницы хотелось только в душ, плед и забыться. Но моя одноклассница Лариса, которая вышла замуж за одноклассника Эрика, позвонила и почти умоляла: «Агата, ты же теперь снова в городе! Ты должна прийти! Мы сто лет не виделись. У меня же день рождения».
Я согласилась. Не из вежливости. Не из желания. А чтобы доказать самой себе, что мне плевать. Что я ничего не боюсь, и встретиться с людьми из прошлого — тоже.
Дом был больше, чем я ожидала. Не дача — целый особняк. Панорамные окна, тёплый свет изнутри, музыка льётся через стекло, как в новогоднем фильме.
Я стою на пороге, прижав подарок к груди, и на секунду думаю: «Развернуться и уехать?» Но дверь уже открывается. И Лариса — сияющая, с бокалом в руке — обнимает меня:
— Агата! Ну наконец-то! Я уж думала, ты передумала!
— Я почти… — улыбаюсь, хотя внутри всё ноет.
Лариса умеет устраивать праздники.
Скатерти с золотым узором, лёгкий саксофонный джаз в живом исполнении, свечи в фонарях — как будто не на даче, а на приёме у элиты.
Я стою у порога, сдержанно улыбаюсь.
Смотрю на стол, за которым полно знакомых лиц. Почти все — из прошлого. Из того города, который я покинула.
Из той жизни, где была влюблена, как дура.
Меня затягивает внутрь шум, смех, тепло, запах специй и парфюма. Повсюду знакомые лица — старые друзья, одноклассники Эрика, кого-то помню, кого-то — нет. Кто-то машет, кто-то подмигивает, кто-то уже шепчется:
— Ты видела? Это она…
— С ума сойти, столько лет прошло…
И тут я чувствую (не вижу, а именно чувствую), как на меня смотрят. Жёстко. Точно. До мурашек.
Поворачиваю голову.
Он стоит у барной стойки. Темно-синяя рубашка, расстёгнутый воротник, рука в кармане. Свет лампы сбоку подчеркивает линию скулы. Он будто не изменился. Или, наоборот, стал тем, кем всегда должен был быть.
Эрик.
Он не улыбается. Не здоровается. Просто смотрит. Как будто видит меня заново. Как будто я — чужая. Или, наоборот, слишком знакомая, чтобы что-то говорить.
Сердце сжимается, но я держусь. Прохожу мимо, будто ничего не случилось. Хотя всё уже случилось — в ту самую секунду, когда наши взгляды встретились.
— О-о-о! Ну надо же! Агата! Сколько лет, сколько зим! — кричит кто-то от стола. — Иди сюда, у нас тост за старую гвардию!
Садимся с Ларисой рядом. Она придвигается ближе и шепчет:
— Надеюсь, ты не в обиде, что мы и Эрика пригласили. Все же он друг Андрея.
— Нет, все нормально, — отвечаю тихо.
— Ну, теперь вы хотя бы не на ножах, раз вместе работаете. Может, этот вечер всё и наладит?
Я не отвечаю. Потому что с другой стороны стола он уже сел. Прямо напротив. Бокал в руке. Подбородок чуть приподнят. Тот самый взгляд. Знающий. Больной. Острый.
Я снова среди людей. Но чувствую себя в капкане. Или как на сцене, где свет софитов вырывает нас с ним из толпы и оставляет только двоих.
И тогда:
— Агата, — вдруг говорит один из друзей, — а ты помнишь, как на выпускном Эрик тебе в любви признался?
Смеются. Кто-то хлопает Эрика по плечу. Кто-то кричит:
— Да ты же тогда на колено встал, придурок!
Смех, улюлюканье, аплодисменты. Кто-то даже встаёт, чтобы изобразить.
— Ты тогда растерялась! А он весь такой: «Я женюсь на ней!» — кричит Андрей, хозяин дома, и задыхается от смеха.
А Эрик… просто смотрит на меня.
— Было дело, — спокойно говорит.
— Смешно сейчас, а тогда — жизнь закрутилась с этого признания, — кто-то добавляет.
— Ученица девятого класса и одиннадцатиклассник. Скандал в школе был, помните?
И мне вдруг хочется провалиться сквозь землю. Или встать. Или просто исчезнуть.
Но я остаюсь.
— Да, знаменитая парочка была. Самая красивая в школе.
Смех за столом гремит, как барабанная дробь. Кто-то вспоминает нашу первую встречу. Кто-то рассказывает, как Эрик дрался с каким-то парнем из соседней школы, когда тот начал флиртовать со мной. Один из друзей поднимает бокал за «первых девушек, которые навсегда останутся в сердце».
— Особенно если они потом становятся женами, — добавляет кто-то с иронией.
— А потом — бывшими, — с усмешкой вторит другой, и за столом снова волна смеха.
Я держусь. Улыбаюсь. Глотаю вино и смеюсь с ними. Вроде бы. Но в какой-то момент ловлю себя на том, что не слышу ничего. Всё становится размытым. Шум — глухой, как под водой. Я только чувствую — его. Напротив. Глаза Эрика неотрывны.
Он не пьян. Он слишком трезв. И слишком внимателен.
А потом начинается суета. Кто-то зовёт на улицу: «Там мангал и кальян». Кто-то уходит играть в бильярд. Лариса хлопает в ладоши:
— Кто в баню? Там уже всё разогрето!
Я встаю. Просто так. Без плана. Чтобы проветриться.
Глава 11
— Пойдём, я тебе дом покажу, — Лариса берёт меня под руку, её пальцы тёплые и крепкие. Улыбается широко, с какой-то детской радостью в глазах, и ведёт по просторному коридору с ароматом свежего дерева.
— Андрей и я мечтали о своём доме за городом, — начинает она, оглядываясь по сторонам, будто всё ещё не верит, что это реальность. — Недалеко от города, но с воздухом, тишиной… Хотим переехать сюда окончательно и уже отсюда на работу ездить. Строили почти три года. Сами, без подрядчиков. Устали до чёртиков. Теперь просто хотим жить. Без суеты. Для себя.
Я провожу ладонью по прохладной стене, чувствую фактуру камня.
— Дом великолепный, Лар… Вы с Андреем — большие молодцы. Он дышит вами. Уютом. Теплом.
— Спасибо, — её голос дрогнул. — А ты как? Долго планируешь здесь остаться? Я помню, вы с мамой всё продали после смерти отца и переехали в Тюмень. А потом… наследство от тёти, мама вернулась. Я ведь помогала вам с оформлением, помнишь?
— Конечно, помню. Если бы не ты… — я опускаю взгляд. — Нам бы тогда пришлось очень тяжело.
В горле першит. Вспоминаю тот отчаянный, мутный период. Смерть тёти. Мамины бессонные ночи. И как какая-то мутная организация пыталась