Глава 48
Дом затихает. Николай Петрович уехал, и вместе с ним словно растворилась тяжёлая, давящая тень. Но пустота, что осталась после его признаний, куда страшнее.
Я стою у окна, обхватив себя руками, и смотрю в темноту сада. Ночь кажется бездонной, и где-то в этой чёрной пустоте — мой Назар. Живой или мёртвый, я не знаю. Но теперь у меня нет права не верить.
За спиной слышу шаги. Эрик подходит медленно, как будто тоже боится моих мыслей. Его отражение в стекле приближается, и вот он рядом. Его плечо почти касается моего.
— Ты молчишь, — говорит он тихо. — Скажи хоть что-то.
Я поворачиваюсь к нему. В груди комок.
— Что мне сказать? Что я сгораю от этой надежды? Что ненавижу его за то, что украл у меня годы? Что боюсь… — мой голос срывается, и я едва не кричу, — боюсь, что всё это окажется пустой иллюзией, и я снова рухну, но уже окончательно⁈
Эрик резко берёт меня за руки, и притягивает в свои объятия. — Агата. Посмотри на меня. — Я поднимаю взгляд, его глаза — тёмные, решительные, и он будто впечатывает каждое слово в мою душу. — Мы найдём его. Я не дам тебе снова пройти через ад. Я буду рядом, всегда, слышишь?
— А если… — я сглатываю, — если окажется, что он действительно жив? Ты понимаешь, что это значит? Назар — твой сын, Эрик. И мой сыночек, ему уже девять лет.
Его лицо меняется. Там — боль, вина, решимость. Он прижимает мою ладонь к своей груди, к сердцу.
— Я понимаю. И я готов. Даже если он возненавидит меня, даже если ты отвернёшься. Я верну вас обоих, чего бы это ни стоило.
Слёзы подступают к глазам, но я не хочу плакать. Я хочу верить. Я хочу удержать эту надежду, хоть она и острая, как нож.
— Ты говоришь так, будто всё в твоих руках, — шепчу я. — Но, Эрик, я боюсь, что мы оба не выдержим этой войны. Если мы его не найдем, что с нами будет?
Он обнимает меня — крепко, надёжно, будто ставит стены вокруг моего сердца. Его губы касаются моей макушки.
— Я выдержу за нас обоих, — тихо отвечает он. — Но только если ты не уйдёшь. Будь рядом, и мы выстоим.
Я понимаю: уйти я не смогу. Даже если впереди новая боль. Даже если впереди — пропасть. Потому что там, в глубине, в каждой моей клетке, живёт надежда: наш сын — Назар может быть жив.
Утро тянется медленно. Я почти не спала — мысли резали сознание острыми лезвиями, и каждый раз, когда глаза закрывались, я видела лицо мальчика, каким мог бы быть Назар сейчас. На кого он стал похож, на меня? Может на Эрика? А может на моего папу, как в детстве?
Когда я спускаюсь на кухню, Эрик уже там. Сидит за столом, но не ест — просто крутит в пальцах чашку с кофе. На столе лежат какие-то бумаги и планшет. Он выглядит усталым, но в его позе есть стальная сосредоточенность.
— Доброе утро, — произношу я, и голос звучит глухо, как после долгого крика.
Эрик поднимает на меня глаза и сразу встаёт. Его шаги быстрые, решительные. Он подходит и касается моего лица.
— Ты плохо спала.
— А ты, наверное, вообще не сомкнул глаз, — отвечаю я, глядя на его уставшее лицо и бумаги на столе. — Что это?
— Начал искать. — Он кивает на планшет. — Я связался с людьми, которые могут пробить исчезнувшего доктора. Николай Петрович сказал, что его след теряется в столице. Если он ещё жив, если его найдём — мы узнаем всю правду.
Сердце бьётся быстрее. Я делаю шаг ближе, и обнимаю Эрика.
— Значит… мы начнём поиски?
— Агата. — Эрик говорит твердо, с уверенностью, вселяя в меня надежду. — Если Назар жив, я клянусь, я найду его.
Я закрываю глаза. Эта клятва звучит как спасение.
— А если всё это… просто ошибка?
Эрик обнимает крепко обнимает меня в ответ. Его голос твёрдый, без тени сомнений:
— Тогда мы будем знать правду. И больше никто никогда не посмеет лгать тебе.
Мы молчим. Его рука гладит мои волосы, будто успокаивая. Я чувствую, что впервые за много лет кто-то разделяет со мной эту тяжесть. Но внутри всё равно страшно: надежда слишком велика, и если она рухнет — я рухну вместе с ней.
— Сначала — столица, — тихо говорит Эрик. — Мы начнём оттуда.
Я киваю. Впереди — дорога. Впереди — неизвестность. Но впервые я готова идти в неё в Эриком под руку.
Глава 49
Эрик принимает решение быстро, как всегда. Уже к обеду дом начинает напоминать улей. В гостиной на столе разложены карты, планшеты, распечатки с печатями прокуратуры. Тимур ходит туда-сюда, звонит кому-то, коротко отчитывается:
— Машину подготовим, билеты куплены, документы для выезда собраны. Я беру охрану.
Я стою у окна и наблюдаю, как возле ворот суетятся люди в чёрной форме. Они словно часть какого-то параллельного мира, где нет места моему сердцу и воспоминаниям. В груди всё дрожит: поездка в столицу звучит как новый этап, как шаг в неизвестность.
Эрик подходит ко мне. В руках у него папка с бумагами. Его плечо, ещё перевязанное, слегка дёргается от боли, но он не подаёт виду.
— Мы едем завтра утром. Нужны вещи. Соберёшь для нас их?.
— А если… — я сглатываю, слова застревают в горле. — А если это бесполезно? Если всё окажется пустым следом?
Он смотрит на меня пристально, так, что мне трудно выдержать его взгляд.
— Тогда мы поймём, что сделали всё возможное. Агата, — его пальцы касаются моей руки, — я не позволю тебе жить в этой тьмой сомнений.
Я киваю, но внутри страх только растёт. Сестры Эрика, Изольда и Марика, наблюдают за нами со второго этажа. В их взглядах — и тревога, и любопытство. Но они молчат, понимая, что это не их история.
Ночь проходит в сборах. Я складываю в сумку самое необходимое — одежду, документы. В руках застревает фотография: я и Назар, он ещё совсем крошка, сидит у меня на руках. Слёзы