Одной из интересных техник была леканомантия – гадание по воде. Гадатель наливал воду в блюдо так, чтобы дно оставалось частично открытым, и по световым отражениям, образующимся на поверхности, а также по форме лужиц на дне делал предсказания. Под санкции церкви попали также заклинатели змей, чревовещатели, продавцы амулетов, самозваные пророки, изображавшие одержимость духами. Особое беспокойство вызывали священники и монахи, которые искажали православные ритуалы, подмешивая в них магические элементы: они использовали имена святых и образы икон в заклинаниях, превращали священные предметы в амулеты и применяли их в гаданиях.
Подобные практики были опасны не только с точки зрения догмы – они размывали границу между христианскими и языческими ритуалами. Простые люди нередко принимали такие обряды за законные, что вызывало тревогу церковных иерархов.
Византийские амулеты
Их изготавливали из бронзы, эмали или полудрагоценных камней, а предназначались они прежде всего для защиты от болезней. На амулетах часто изображалась так называемая «блуждающая матка» – в древней медицине считалось, что она могла самопроизвольно перемещаться по телу и вызывать женские недуги. Встречаются даже изображения египетских богов – покровителей здоровья.
Занятия магией строго наказывались: человека могли ослепить, изгнать или даже казнить. Так, по преданию, монах Теодор Сантабаренос попытался с помощью магии добиться расположения императора Василия I Македонянина и настроить его против собственного сына. Когда заговор вскрылся, Теодора судили, приговорили к заключению и ссылке, а позже ослепили.
Несмотря на жесткие запреты, к магии прибегали даже влиятельные церковные деятели. Например, патриарх Константинопольский Иоанн VII Грамматик, живший в IX веке, в поздней хронике византийского историка Иоанна Скилицы описывается как колдун. Его обвиняли в знании оккультных наук и в том, что он практиковал леканомантию, гепатоскопию (гадание по печени животных), ритуальное манипулирование статуями для воздействия на судьбу и даже некромантию – общение с душами умерших.
На одной из миниатюр Иоанн VII Грамматик склоняется над широкой чашей с водой, в которой он, судя по всему, проводит ритуал леканомантии – гадания по отражениям на поверхности. Одной рукой он помешивает воду, другой указывает на звезду в небе. Справа на троне восседает император Феофил и внимательно следит за происходящим. Такая сцена в художественном контексте указывает на распространенность гадания по воде в византийской культуре, особенно в среде образованных элит – несмотря на резко отрицательное отношение церкви.
Сведения о магии также часто встречаются в житиях святых; в этих текстах магия обычно противопоставляется христианскому благочестию и служит фоном для демонстрации духовной силы христиан. Сюжеты таких житий нередко строятся по единой схеме: доверчивый человек обращается к магу за помощью в решении личной или бытовой проблемы, не осознавая, что тем самым открывает путь демоническим силам. После страданий и нападений со стороны нечистых духов герой ищет спасения у святого. Тот молитвами и постом изгоняет демонов, и в финале рассказа следует раскаяние – человек осознает свою ошибку и признает силу Христа как единственно подлинную защиту от зла.
Мораль подобных историй всегда однозначна: любые попытки получить сверхъестественную помощь вне христианства неизбежно ведут к духовному падению. Единственной законной и безопасной формой взаимодействия с высшими силами признается молитва, обращенная к Богу и святым. Иногда в этих текстах и сами маги, столкнувшись с мощью христианской веры, признают ее превосходство и обращаются в новую религию.
Один из наиболее выразительных визуальных примеров этого сюжета содержится в рукописи IX века (около 879–883 гг.), в которой собраны проповеди святителя Григория Назианзина, епископа IV века. На одной из миниатюр изображена сцена из жизни святого Киприана Антиохийского – согласно преданию, некогда могущественного мага, ставшего христианином. Он представлен в одежде философа, что отражает византийское представление о связи между языческой мудростью и оккультной практикой. Вокруг Киприана – различные магические атрибуты: небесный глобус, использовавшийся для астрологических расчетов; статуэтка языческого божества, в которой, по представлениям времени, могли обитать демоны; а также большая чаша с двумя крошечными фигурками, вероятно, применявшимися в любовных заклинаниях.
Согласно житию, Киприан пытался при помощи колдовства соблазнить христианку Иустину, используя для этого демонов. Однако Иустина защитилась молитвами, и силы зла оказались бессильны. Этот духовный крах стал для Киприана началом пути к христианству: осознав беспомощность своих прежних средств, он сам уверовал во Христа и стал одним из почитаемых святых.
Киприан и Иустина. Миниатюра Х в. Ватиканская библиотека. Ватикан
А были ли ведьмы?
Если под «ведьмой» понимать женщину, заключившую договор с Сатаной и поклоняющуюся ему через ритуалы, как это представлялось в позднесредневековой Западной Европе, то в византийском контексте такой фигуры не существовало. Однако в византийской культуре, особенно в агиографии (жизнеописаниях святых), регулярно появляется образ женщины, находящейся во власти демонических сил. Часто она описывается как одержимая и соблазнительная – противоположность христианской добродетели.
Историк Иоанн Скилица, уже упоминавшийся в связи с Иоанном VII Грамматиком, обвинял последнего в совращении монахинь, которых он якобы заманивал в подпольную мастерскую и вовлекал в магические ритуалы. Эти истории не только иллюстрируют представления о магии, но и отражают социальные страхи по поводу женской сексуальности и духовной уязвимости. В некоторых хрониках колдуний изображают как пьяных старух, распространяющих ложные пророчества или изготавливающих запрещенные зелья. Однако связь с магией прослеживается и у женщин высшего сословия. Наиболее заметной фигурой в этом контексте стала византийская императрица Зоя (ум. 1050).
Императрица Зоя.
Мозаика в константинопольском храме Святой Софии
Описывая ее деятельность, византийский философ и историк Михаил Пселл упоминает два занятия, воспринимавшихся как подозрительные: Зоя смешивала мази и благовония в своих покоях – возможно, речь идет о создании любовных или магических зелий – и молилась необычному образу Христа, который, как утверждалось, менял цвет в ответ на ее вопросы. Оба факта могут указывать на элементы магического мышления и ритуала. Особое внимание в византийских текстах уделялось магии, связанной с женским здоровьем, зачатием, родами и гинекологическими заболеваниями. Помимо амулетов в виде «блуждающей матки», в ходу были изображения Святого Всадника, отпугивающего демоницу Гиллу, которая, согласно народным верованиям, крала детей и вызывала выкидыши. О той же Зое Пселл рассказывает, что, выйдя из детородного возраста, она