Антрополог Рут Гомберг-Муньос на встрече с борцами за права депортированных в Мехико. (© Ruth Gomberg-Muсoz)
Депортирован, но не побежден в Мехико (Gomberg-Munoz, 2019)
Одним из важных элементов глобализации является миграция, то есть перемещение людей из одной местности в другую. Согласно некоторым подсчетам, сегодня больше людей перемещается по миру, чем когда-либо раньше в человеческой истории. Этой беспрецедентной миграции противопоставлены столь же беспрецедентные попытки блокировать перемещение людей и остановить мигрантов. Пограничные стены и заборы, карантинные лагеря и тюрьмы, а также военные и полицейские в западном мире, который некоторые аналитики называют Глобальным Севером, все чаще останавливают мигрантов на их пути и долго держат их в пограничных зонах. Ключевым инструментом этой правоприменительной системы является депортация, или принудительное возвращение мигрантов из страны прибытия в страну рождения.
В каком-то смысле депортацию можно считать продолжением миграции, но с ровно противоположным эффектом. Впрочем, исследование, проведенное среди депортированных людей, показывает, что у мигрантов есть уникальный опыт и потребности. Я начала работать с людьми без документов и с членами семей со смешанным статусом (семьи, в которых есть люди без документов и люди с гражданством) в Соединенных Штатах, еще будучи аспиранткой. Некоторые из людей, участвовавших тогда в моем исследовании, в последующие годы столкнулись с задержаниями и депортацией. В 2016 году я решила встретиться с депортированными в Мехико, чтобы узнать больше об их опыте и посмотреть, как я с помощью антропологии могу помочь депортированным и членам их семей по обе стороны границы между США и Мексикой.
Работая с депортированными и с борцами за их права в Мехико, я выяснила, что после депортации крайне тяжело заново выстроить свою жизнь. Большинство из них разлучены с близкими членами семьи, в том числе с супругами и детьми. У многих из тех, кто покинул страну рождения давно, уже нет семьи, дома или сообщества, к которым они могли бы вернуться. Некоторые даже не говорят на языке страны рождения. Депортированные также страдают от безработицы или от недостатка работы, бездомности и социальной стигматизации. Все эти проблемы усугубляются правилами правительства, по которым депортированным крайне сложно получить идентификационные документы и воспользоваться государственными услугами в Мехико.
Из-за этих сложностей в Мехико образовалось сообщество депортированных, которые борются за воссоединение семьи, правительственную поддержку и принадлежность к обществу. И хотя многие проблемы, с которыми сталкиваются депортированные, общие для всех мигрантов, депортированные могут использовать свое мексиканское гражданство, чтобы требовать ресурсы и поддержку у мексиканского правительства. Как антрополог я стремлюсь не только понять эти усилия, но и поддержать их. Занимаясь совместным исследовательским проектом с борцами за права депортированных, я помогаю организовывать меры поддержки и делюсь информацией о тех трудностях, с которыми сталкиваются депортированные, чтобы оказать давление на мексиканское правительство с целью получения большего количества ресурсов. Моя работа также посвящена укреплению связей между организациями по правам мигрантов в Соединенных Штатах и Мексике. Наконец, с помощью антропологических методов я фиксирую ужасные последствия задержаний и депортации для людей и членов их семей и поддерживаю их притязания на семью, сообщество и благополучие по мере того, как они строят свою жизнь заново.
Задание
Проведите исследование в рамках Проекта недокументированной миграции (Undocumented Migration Project) и объясните причины и последствия миграции между Мексикой и США: https://www.undocumentedmigrationproject.org.
Эта молодая жена взяла на себя все домашние обязанности, пока ее муж работал в Соединенных Штатах. (© Nora Haenn)
Глобализированный брак? (Nora Haenn)
Нора Хенн (2019) рассказывает истории женщин, которые живут в сельских областях Мексики, пока их мужья ищут работу в Соединенных Штатах. Ниже она описывает опыт Консепсьон.
«В слезах Консепсьон рассказывала о том, как ее муж, Матео, заподозрил ее в измене. Консепсьон жила в сельской части Мексики, Матео жил и работал в Соединенных Штатах, посылая деньги на содержание Консепсьон и их общих детей.
Матео сказал, что получил фотографии, на которых были запечатлены Консепсьон и ее бойфренд. Муж отказался назвать имена тех, кто ее обвинил, поэтому Консепсьон пришла к выводу, что это были люди, имевшие доступ к адресу Матео, то есть родственники мужа. Как и многие другие жены в этой части Мексики, Консепсьон жила в патрилокальной обстановке. Она жила прямо по соседству с семьей Матео, настолько близко, что они, вероятно, могли даже подслушивать их разговоры. Многие молодые жены мужчин-эмигрантов поделились со мной похожими историями, и я сказала Консепсьон, что не понимаю логику родственников мужа. Пока я пыталась выразить то, что ускользало от меня, Консепсьон закончила мою мысль: „Вы не понимаете, в чем их мотив? Что ж, предположительно, когда мужья уезжают, они присылают домой много денег. Затем почти всегда семья мужа начинает сплетничать. Им легко сказать: `Ты знаешь, твоя жена встречается с этим парнем`, потому что они думают, что если он уйдет от жены, то будет присылать деньги тому, кто придумал это вранье“.
Если глобализация соединяет отдаленные места через финансовые, медийные и другие связи, то как семьи становятся глобализированными? Могут ли браки и другие семейные узы выйти за пределы пространства? С наступлением XXI века некоторые мексиканцы столкнулись с этой проблемой. У Соединенных Штатов и Мексики есть „интегрированный рынок“; связи между двумя странами строятся на географии и давних экономических отношениях.
В 90-е годы XX века эти связи подтолкнули миллионы людей к международной миграции. В 1994 году Мексика и Соединенные Штаты подписали Североамериканское соглашение о свободной торговле (НАФТА) — соглашение, усилившее экономическое сотрудничество. Мексиканские политики предполагали, что в результате НАФТА 500 000 человек уедут из сельской местности. В действительности от 337 000 до 500 000 человек уезжали оттуда каждый год на протяжении пятнадцати лет.
Столкнувшись с сокращением экономических возможностей, мужчины, как Матео, уехали на север. Их жены и