Торин молчал, погруженный в ее историю. Он знал о проклятии. Вот почему зимой у Брекканов не было средств к существованию, а стольким Тамерлейнам требовалась помощь его жены-целительницы.
Он взглянул на женщину, раздумывая, сколько еще вопросов он сможет задать, прежде чем ее голос окончательно угаснет.
– Духи острова приходят к тебе? – спросил он.
– Иногда. Когда кто-то в этом нуждается.
– Ты случайно не видела одного из них с двумя маленькими девочками?
– На что духу смертный ребенок? – возразила незнакомка.
Торин почувствовал, как в нем нарастает нетерпение.
– Есть ли способ вызвать духов? Заставить их проявиться?
– Если и есть, – ответила женщина почти неразборчиво, – я о нем не знаю, капитан.
Он почувствовал, что ее время истекло; ее голос угасал. Он хотел расспросить ее о духах, но ему придется сделать это в другой раз, когда ее голос восстановится.
«Как я найду дорогу обратно?» – задумался он, зная, что эта местность проклята на то, чтобы перемещаться и изменяться. Воин снова изучил фигурку Леди Вереск. Возможно, она могла бы стать для него проводником. Удивительно, как сильно она напоминала ему Сидру!
– Могу я оставить это себе? – спросил Торин.
Женщина отрывисто кивнула, сосредоточившись на своей работе, как будто гостя здесь больше не было.
Торин вышел из хижины, и дверь за ним затворилась сама.
Воин сунул фигурку в карман, подумав, что Мэйзи она понравится, и пошел вверх по течению реки, но вдруг остановился, прислушиваясь к тому, как меняется журчание воды.
Торин оглянулся через плечо и замер. Все было именно так, как он и опасался. Река изменила свое русло на ширину ладони, и хижина бессмертной женщины скрылась из виду.
Торин как раз вышел из глена и направлялся на север, когда заметил Робана, бегущего к нему по вересковым зарослям.
Капитан понял: что-то не так. У него засосало под ложечкой, и он ускорил шаг, сам побежал навстречу молодому стражнику.
– Что случилось, Робан? – спросил капитан, но уже знал ответ.
Он видел, что со лба Робана стекает пот, а в глазах плещется ужас. Видел его черты лица, изможденного бессонными ночами и днями безуспешных поисков.
– Боюсь, все повторилось! – задыхаясь, выпалил парень. – Пропала еще одна девочка.
6
Сидра шла по улицам Слоуна, держа в руке корзину с лекарствами. На пороге каждой двери, мимо которой она проходила, лежало подношение духам. Там были резные фигурки и небольшие кучки торфа, чтобы дух огня мог гореть и танцевать, колокольчики из рыболовной лески и стеклянных бусин, чтобы дух ветра мог слышать свое дыхание, маленькие лепешки и чашки с молоком для духов земли, а также соленая сельдь и украшения из ракушек для духов воды.
Отчаяние висело в воздухе, словно туман, и мысли Сидры были мрачными.
Она думала о двух девочках, Элизе и Аннабель, пропавших без вести, похищенных духами. Она гадала, может ли девочка стать деревом, старея не как все смертные, а лишь со сменой времен года? Может ли девочка стать полянкой диких цветов, возрождающейся каждую весну и лето, чтобы увянуть с приходом морозов? Может ли стать морской пеной, вечно накатывающей на берег, или пламенем, танцующим в очаге, или крылатым ветром, вздыхающим над холмами? Может ли она вернуться к своей семье после такой жизни, и, если да, вспомнит ли она своих родителей, свою прошлую жизнь, свое имя?
Печаль захлестнула Сидру, когда она вновь обратила внимание на улицы города. Она приезжала в Слоун дважды в неделю, чтобы навестить своих пациентов. Первым из них была Уна Карлоу, и Сидра последовала за звуком молота, ударяющего по наковальне.
Она подошла к кузнице Уны и немного постояла на солнце, наблюдая, как кузнец работает в своей мастерской. Воздух был насыщен запахом горячего металла, искры летели во все стороны, когда Уна ковала длинный стальной клинок. Каждый удар отдавался у Сидры в зубах, пока кузнец, наконец, не окунула лезвие в чан с водой, и пар от него не вырвался с шипением.
Уна вынула меч и передала его своему ученику – краснолицему и потному от работы с мехами. Сидра подумала о том, что огонь всегда горел в кузнице, угли никогда не остывали и не становились послушными. Если кто и был близок с огнем острова Каденция, знал его нрав, силу и тайны, так это Уна.
Она была одним из немногих кузнецов на Востоке, кто не боялся накладывать чары на сталь. Уна брала тайну и слиток, расплавляя их вместе на обжигающем огне и придавая им форму единого целого на наковальне. Как только зачарованный клинок был готов, она всегда заболевала лихорадкой и иногда по несколько дней не могла встать с постели.
– Сидра, – поприветствовала ее кузнец, снимая толстые кожаные перчатки. – Как дела у вас с Мэйзи?
– Все хорошо, – ответила Сидра. Она понимала истинный смысл вопроса Уны. – Мэйзи сейчас с Грэмом, я благодарна ему за то, что он может приглядеть за ней, пока я в отъезде.
– Это хорошо. – Уна присоединилась к ней на пороге кузницы.
– А как поживают твои дети? – Сидра полезла в корзинку за укрепляющим средством, которое приготовила для поддержания жизненных сил Уны. – Давненько я не видела этих двоих.
– Они слишком быстро растут, – с улыбкой ответила Уна. – Но они довольны. Когда дети не в школе, они либо здесь, со мной,