Он прищуривается, глядя на меня, а затем скрещивает руки на груди.
— Хм, это интересно. Она живет по соседству, у Мэгги?
Я стараюсь казаться равнодушным.
— Почему ты спрашиваешь меня?
— Во-первых, ты живешь рядом. А во-вторых, ты ведешь себя странно.
— Я странно себя веду? — говорю я, указывая на себя.
— Да, странно, что ты не упомянул об этом. Тебе всегда есть что сказать о красивых женщинах. Черт, ты до сих пор при каждом удобном случае цепляешься к Лейни. — Он снова бьет меня.
— Вам с женой нужны более интересные темы для разговора. — Я направляюсь к своей машине. — Я поеду. Ларк, Лили, увидимся чуть позже, — кричу я через плечо.
— Ты же понимаешь, что я вижу, когда ты лжешь, Линк?
Я ничего не отвечаю, вместо этого с широкой улыбкой показываю ему средний палец, садясь в машину.
Глаза Лили расширяются, когда она замечает, как я машу средним пальцем у всех на виду. Черт. Я включаю подкаст, чтобы не слышать ее, но смотрю в зеркало заднего вида, как она поднимает вверх большой и указательный пальцы и говорит одними губами: средний палец — десять баксов, папа!
Мне не следовало соглашаться на банку ругательств.
Оглушительная музыка — первое, что я слышу, когда поднимаюсь на веранду дома сестер Кэллоуэй. После стука и ожидания проще просто войти самому. Я сказал Фэй, что вернусь, но сейчас важнее всего привезти Мэгги на винокурню, чтобы поговорить с Эйсом.
С полным ртом хлопьев Фэй выходит в коридор и замирает на месте, увидев меня. Я ожидаю визга или крика, но вместо этого она наклоняет головой и кричит:
— Не можешь держаться подальше, Фокс?
Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не рассмеяться над этими словами. После всего, что я сказал ей перед уходом, — а я знаю, что был груб, — она отвечает сарказмом. Не знаю, почему мне это нравится, но чувствую, что она выбила почву у меня из-под ног. Опять.
Одной рукой она держит миску, а другой опускает в нее ложку. Молоко разбрызгивается, когда она опускает свободную руку в карман своего яркого шелкового халата. Движение ослабляет пояс, и он распахивается настолько, что становится видна полоска гладкой кожи от шеи до пупка. Всего лишь немного кожи, но что-то во мне оживает. Так же, как это было в «Midnight Proof». Так же, как в тот краткий миг на кукурузном поле. Черт, я забыл, какого черта я здесь делаю.
Я прочищаю горло и встречаю ее взгляд. Ухмылка на ее губах говорит мне, что она точно знает, куда я смотрел. Она нажимает на экран своего телефона, и музыка выключается.
— Хочешь еще раз рассказать мне, как тебе неинтересно?
Она меняет позу как раз, когда начинается другая мелодия. Ее движение позволяет мне лучше увидеть халат, который, возможно, и покрыт яркими цветами, но материал практически прозрачный. Я вижу достаточно, чтобы рассмотреть и запомнить каждую деталь.
Из колонок, расставленных по всей комнате, доносится музыка, игравшая в тот вечер, когда я наблюдал за ней в «Midnight Proof»: труба, а затем знойный голос Нины Симоне, напевающей о том, как она приворожила кого-то. Я ухмыляюсь выбору песни, потому что она чертовски хорошо умеет приковывать мое внимание. Опустив взгляд, я замечаю, что что-то прикреплено у ее бедра.
— Это что, нож, пристегнутый к ноге?
Она приподнимает бровь.
— Ты что, Фокс, только что подумал, что я рада тебя видеть?
— Гребаный ад, — бормочу я. Те несколько минут, что я провел с этой женщиной, не имеют значения, потому что каждый раз, когда она что-то говорит или делает, это выводит меня из себя. Это бесит меня почти так же сильно, как и заводит.
Я поправляю очки на переносице и провожу рукой по подбородку и губам.
— Где Мэгги? — спрашиваю я, меняя тему.
Перекрикивая музыку, она отвечает:
— Ты понимаешь, что не можешь просто прийти в дом и потребовать...
Но тут она совершенно не права. Мне требуется всего несколько быстрых шагов, чтобы оказаться в нескольких дюймах от нее. Я опускаю глаза, наслаждаясь оттенком кожи и запахом ее тела в непосредственной близости от моего — теплый, дымчато-ванильный. Ее грудь вздымается и опускается.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — говорю я, и мой голос звучит грубее, чем мне хотелось бы. Она вздергивает подбородок, когда мое внимание переключается на ее сжатые губы и задерживается там. — Потому что будь иначе, ты бы знала, что я не спрашиваю. Я плохо воспринимаю угрозы. И я не забываю. — Я наклоняю голову набок, чтобы посмотреть, не хочет ли она что-нибудь сказать в ответ. Но меня встречает молчание. — И я далеко не рад тебя видеть. — Наклонившись ближе, я прижимаюсь губами к ее губам. — Так что я повторю еще раз, Персик. Я не хочу, чтобы ты была здесь.
Она слегка покачивается, когда я делаю шаг назад. Это более приятная реакция, чем следовало бы.
— Мэгги, — кричу я, не сводя глаз с Фэй. — Если ты здесь, ты должна пойти со мной. Эйс хочет тебя видеть.
Через несколько секунд по лестнице сбегает Мэгги.
— Я здесь. Что случилось, Линк?
Одновременно с Фэй, которая повторяет:
— Линк?
Я не могу не отреагировать на то, что лицо Мэгги стало фиолетово-зеленым. Верхнюю губу украшает струп, а на пожелтевших предплечьях видны почти зажившие синяки.
Иисус.
— Что, черт возьми, случилось? — вылетает из меня.
Она бросает взгляд на сестру, которая наблюдает за нашим разговором.
— Я привлекла внимание не тех людей. — Ее глаза наполняются слезами, когда она смотрит на мою грудь, вспоминая произошедшее. — Все шло хорошо. Это была одна из моих лучших серий.
У Мэгги проблемы с азартными играми. Мы с братьями знаем об этом, но пока это не касается нашего бизнеса, кто мы такие, чтобы вмешиваться?
— Это имеет какое-то отношение к...?
Она прерывает меня:
— Нет. Не имеет.
Но судя по тому, как Фэй изучает свою сестру, я не уверен, что она верит в то, что говорит Мэгги. Если это произошло из-за того, что она делала для нас, то я планирую все исправить.
Мэгги обхватывает меня за талию и прижимается лбом к моей груди. Это нетипичное поведение. Обычно я не обнимаю Мэгги Кэллоуэй, но за последние несколько лет она стала почти членом моей семьи, не говоря уже о том, что она хорошо относится к моим девочкам, так что я не чувствую ничего противоестественного в том, чтобы немного утешить ее.
— Когда это случилось? — спрашиваю я, наблюдая за Фэй.
Она скрестила руки на груди и выглядит чертовски злой.
— Давай, расскажи Линку. Мы обе знаем, что ты ни черта не расскажешь мне о том, во что и с кем ты ввязалась.
Но вместо того, чтобы поддержать сестру, Мэгги отстраняется, ее лицо мокрое от слез, и она спрашивает:
— Эйс хочет меня видеть?
Я киваю ей и натянуто улыбаюсь.
— Мэгги. Ты не должна никуда идти, — раздраженно говорит Фэй, когда ее сестра выходит за дверь. С растерянным видом она спрашивает меня: — Во что ты и твоя семья втянули мою сестру?
— Не думаю, что мне стоит обсуждать это с тобой. — Я киваю головой в сторону двери. — Если бы она хотела, чтобы ты знала, то, думаю, она бы тебе сказала.
Рев двигателя привлекает наше внимание, и Фэй бросается к окну.
— Она только что забрала мой грузовик?
Я смеюсь в ответ.
— Ага. — Я кручу брелок в пальцах. — Твоя сестра иногда бывает немного взбалмошной, вот пример.
Она смотрит на грязь и пыль, вздымающиеся за грузовиком, а затем ее глаза, полные огня, обращаются ко мне.
— Ты спишь с ней?
Я с возмущением поднимаю голову.
— Что?
— Ты слышал меня, Фокс. Ты. Трахаешь. Мою. Сестру?
Она не может говорить это серьезно.
— Ты не можешь спрашивать об этом серьезно.
Я знаю, какую репутацию приобрел за последние несколько лет. И это никогда меня не беспокоило. До сегодняшнего дня. Я не знаю, спрашивает ли она об этом, потому что хочет защитить Мэгги, или уже наслушалась сплетен, которые роятся вокруг меня, или просто хочет вывести меня из себя.