Именно это делает Кортес. Именно это ставит Мэгги в центр того, что замышляют Финч и Кинг.
Я киваю, хлопаю брата по плечу и прохожу мимо.
— Спасибо.
Грант окликает меня, когда я уже подхожу к двери:
— Общественный резонанс.
Я оборачиваюсь, чтобы послушать.
Он на минуту опускает глаза, подбирая слова, прежде чем продолжить:
— Если бы это попало в социальные сети или если бы фигуранта упомянули в новостях хоть в какой-то связи с этим преступлением, это могло бы подтолкнуть дело. Сложно игнорировать ситуацию, когда она смотрит тебе в лицо. Давление общества может стать одним из вариантов.
Вот, что мне нужно было услышать. Я стучу пальцами по дверному косяку и киваю.
— Спасибо.
Он сдержанно кивает в ответ:
— Будь осторожен.
Я больше ничего не добавляю, хоть мне хочется. Когда я прихожу в конюшню, Гриз и Мэгги стоят, склонившись над стойлом жеребенка, родившегося поздней осенью прошлого года. Я слышу, как Гриз говорит ей:
— Исправив ситуацию, ты не вернешь ее. Что бы ты ни делала, это нужно прекратить, пока кто-нибудь не пострадал.
— В большинстве случаев он дает дельные советы, — говорю я, привлекая их внимание. — Гриз, ты не против, мне нужно поговорить с Мэгги?
Он целует ее в висок, а затем, уходя, кладет руку мне на плечо.
— Полегче, ладно?
Я не знаю, как Гриз понимает некоторые вещи. Может, дело в моей позе или в том, как я сверлю взглядом женщину, чьи действия могут задеть тех, кого я должен защищать.
Как только Гриз скрывается из виду, я сразу перехожу к делу и говорю предупреждающим тоном.
— Я знаю, что ты играешь в опасные игры. Не морочь мне голову, Мэгги. Что у тебя с «Finch & King»?
Она смеется.
— Какое тебе дело, Линк? Я все еще делаю то, для чего вы с Эйсом меня наняли. Я только что распродала большую часть вашего резерва. Твой бурбон продается и за приличные деньги.
— Я в курсе, и мы оба знаем, что это не имеет никакого отношения к делу.
— Фэй? — спрашивает она, протягивая лошади морковку.
— Если с тобой что-то случится, она пострадает. Если ты ввяжешься в какое-то дерьмо, она станет рычагом давления. Я стану. Моя семья. Мои девочки. И я не позволю этому случиться.
— Линк, — говорит она, опустив голову на сложенные руки. — Она ведь все тебе рассказала, правда?
Я киваю.
— Она не станет сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. — Я пристально смотрю на нее и вижу по глазам, что она думает так же. Она нервничает, но не признается в этом.
Я достаю телефон, пролистываю контакты и набираю номер.
— Привет, Мюррей. — Я улыбаюсь, когда он берет трубку на втором звонке.
— Линкольн Фокс, я все гадал, когда ты выйдешь на связь, — говорит он бодрым тоном. — Как тебе статья?
Мэгги с любопытством наблюдает за мной, когда я говорю:
— Отличный материал. Я хотел поблагодарить тебя лично.
— Благодарить не за что, — доброжелательно говорит он. — Я посетил множество винокурен, и ни одна не оставила у меня таких чувств после интервью, как ваша. У вас действительно есть что-то особенное.
Я принимаю комплимент.
— Я тоже так думаю. — Я бросаю взгляд на Мэгги, надеясь, что все сложится так, как надо. — Послушай, Мюррей, здесь есть человек, который может ответить на твои вопросы о том, что происходит на скачках. Подумал, что ты захочешь послушать, что она скажет.
Это привлекает ее внимание, но она явно не в восторге. Выпрямившись, она качает головой, будто пытается меня остановить.
В трубке слышен шорох, Мюррей, похоже, включает диктофон или готовит блокнот.
— Ты назовешь мне имя, чтобы я мог связаться позже?
Но больше я ему ничего не говорю.
— Я оставлю это на ее усмотрение. Просто хотел, чтобы ты знал, что я не забыл о твоей просьбе.
Мы обмениваемся еще несколькими любезностями, прежде чем я завершаю звонок.
Мэгги скрещивает руки и почти кричит:
— Какого черта, Линк?
Я прислоняюсь к стулу справа от нее и наши глаза оказываются на одном уровне.
— Ты веришь в то, что ФБР разберется с этим и добьется, чтобы люди, причинившие вред твоей семье, в конце концов понесли наказание. Я не верю в это. — Она разбирается в скачках и азартных играх, и я вижу, когда мои слова доходят до ее сознания. — Если все это закончится не так, как ты хочешь, — я протягиваю ей карточку Мюррея, — у тебя есть другой вариант.
Она с сомнением смотрит на нее.
— Это ничего не исправит. Это приведет к хаосу.
— Иногда, чтобы всё исправить, нужно устроить хаос.
— Линк, я уже наделала ошибок, — говорит она, наклоняет голову и крутит в руках визитную карточку репортера, ее тон меняется. — Я скрывала все от сестры, от мамы. И от Кортеса. Гребаное ФБР давит на меня. Но мне плевать, я хочу только одного — чтобы Ваз заплатил за то, что сделал. — Она едва сдерживает рыдание. — И всё зашло слишком далеко...
Я по-фоксовски сжимаю ей плечо и прерываю.
— Я знаю, каково это — оказаться в тупике. Когда выбора нет, и ты делаешь то, чего от тебя требуют. Но иногда поступить правильно означает защитить тех, кого любишь. — Я касаюсь визитки в её руках. — Это другой путь.
Она всматривается в мое лицо, пытаясь понять, что я на самом деле хочу сказать. А затем издает хриплый смешок.
— Ты любишь ее, — говорит она так, как будто для нее это неожиданность.
У меня в груди разливается тепло и я улыбаюсь.
— Я защищаю то, что принадлежит мне, Мэгги. Теперь это касается и Фэй.
Она смотрит на свои ногти, напоминая мне Ларк, когда та уходит в себя.
— Тебе пришлось долго хранить тайну. Я знаю, как это тяжело, когда чувствуешь, будто тонешь в ней. Но ты сильная, Мэгги. Как и твоя сестра. И сейчас ты в таком положении, что все карты в твоих руках. Если это станет слишком опасно для тебя или для нее... — Я еще раз киваю на визитку в ее руке, отступая. — Вот твоя страховка.
Глава 36
Фэй
Клайв бьет по басам в тот же миг, когда Маршалл вступает на трубе и выдает лучшее соло, которое я слышала за очень долгое время. Как бы Гриз ни хотел принизить этих ребят, они одни из лучших джазовых музыкантов, с которыми я когда-либо имела удовольствие выступать. Ударный фортепианный рифф — идеальное место в песне, чтобы поставить финальную точку.
С нежно-розовыми веерами из страусиных перьев, раскрытыми над моей головой и у бедер, я перемещаюсь по залу в свете софитов. Атласное красное платье- комбинация опускается достаточно низко, стоит мне наклониться и подать бедра вперед, и зрителям становится видно усыпанное блестками декольте и самые верхушки моих кисточек со стразами. Я, как обычно, выбрала проверенный голливудский образ, но сегодняшний вечер заслуживает немного больше гламура. На бархатных диванчиках в углу, Прю и Роми покачивают плечами в такт музыке, а Марла потягивает разливное пиво. Марла не улыбается, но в перерывах между музыкой она громко и протяжно свистит.
Я двигаю бедрами в сторону барной стойки, грациозно поднимая руки, пока веера из перьев вращаются. Сегодняшняя мелодия — блюзовая версия «Feeling Good» Нины Симон, и именно так я себя чувствую, зная, что план уже приводится в исполнение.
Когда я, в соответствии со сценарием номера, запрыгиваю на барную стойку, меня уже ждет бокал бурбона. После разговоров о нашем с Линкольном маленьком шоу на вечеринке после родео, Хэдли решила, что будет хорошей идеей завершать вечер именно бурбоном.
И вот сегодня вечером, когда группа исполняет последние ноты, я поднимаю свой бокал бурбона, а певица говорит:
— Дамы и господа, вы были прекрасной публикой. Выпьем за «Фокс Бурбон», последний раунд всегда за их счет. — Она поднимает свой бокал в сторону двери, и там стоит он. Линкольн Фокс, словно ожившая фантазия, в идеально сидящем черном костюме, с ухмылкой на губах и ямочками на щеках, уничтожающий каждую пару трусиков в зале. Его глаза цвета океана прикованы ко мне.