Её глаза снова наполняются слезами. Она промакивает уголки салфеткой.
— Би выбрала Монтану. Глушь, зато можно ездить верхом, а не за рулём. — Она тихо смеется. — Би кажется суровой, но она знала, что мне будет хорошо здесь. Когда я приехала, я была в плохой форме. Понадобилось время, чтобы залечить раны. — Голос снова дрожит: — Чувство вины за то, что ушла. И за то, что у меня не было возможности сказать, как сильно я вас люблю.
Я вытираю слезы и глубоко вдыхаю.
— Я открыла приют для лошадей, и он стал моим местом исцеления. Для меня и для многих женщин, которым нужно вновь обрести почву под ногами. Через месяц после приезда я пошла в банк открыть счёт, но там уже был открыт счет на мое новое имя. На нем было чуть больше четверти миллиона долларов.
Мэгги догадывается, как и я.
— Гриз.
Мама улыбается и кивает.
— Я тоже так подумала. Он самый лучший мужчина, которого я когда-либо знала. Мы провели вместе шесть месяцев, и это были самое счастливее время в моей жизни. Если ты познала это чувство, считай, что тебе повезло. — На мгновение замолчав, она откидывается на спинку кресла и смотрит в окно. — А Би стала моей хорошей подругой. Здесь все просто и спокойно, но у меня хорошая жизнь. Настолько хорошая, насколько это возможно без моих прекрасных дочерей. Я никогда не прощу себе, что втянула вас в свою беду.
Я смахиваю слезы, которые так и просятся наружу.
— Я никогда не думала, что у меня будет возможность сказать, что я люблю тебя и что я скучала по тебе. — Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что время, отведенное нам Би Харпер, давно вышло.
— Я видела тебя однажды, — говорит мама, возвращая мое внимание. — На сцене в клубе в Луизиане.
— Мама... — Я никогда не думала, что она увидит, как я танцую. И мне не стыдно, наоборот, гордость переполняет.
— Ты кое-чего не знала, Фэй. У меня не было возможности рассказать тебе. — Она держит меня за руку, и мне хочется наслаждаться каждым мгновением, пока я слышу ее умиротворяющий голос. — Я так горжусь тем, какой женщиной ты стала. Эмоции, которые ты испытываешь, когда танцуешь, — это то, что я чувствую, тренируя лошадей. Это часть тебя. Не определяет, а формирует и делает сильнее. Найти то, что придает силы, — именно такой жизни я хотела для тебя. А частные расследования... — Она улыбается. — Ты защитница по натуре, это всегда было в тебе.
Я не думала, что мне нужно ее одобрение, но оно бьет в грудь, как товарный поезд.
От стука в окно мы все подскакиваем. Снаружи стоит Би и смотрит на часы. Она кричит достаточно громко, чтобы было слышно сквозь стекло и тишину снаружи.
— Нам пора.
Глава 41
Линкольн
Я глубоко вдыхаю, распахиваю двери амбара и прохожу туда, где я соорудил себе импровизированное рабочее место. Последнее время я рассеян и слушаю лишь вполуха тех, кто попадается на пути. Каким-то образом я вызвался вести мероприятие родительского комитета, в котором мне вообще не следовало участвовать. Я так испортил сусло, что вся винокурня три дня воняла палеными волосами. И все это из-за того, что я поклялся никогда больше не делать, — влюбился в женщину. Черт, я так скучаю по ней. Как можно так тосковать по человеку, которого знаешь совсем недолго?
А когда Ларк сказала:
— Я думала, Фэй придет к нам на ужин на этой неделе, — я чуть не сорвался, пытаясь объяснить, что ей пришлось ненадолго уехать, и я не знаю, когда она вернется. И вернется ли вообще. Я отправлял текстовые сообщения и оставлял голосовые, в которых говорил, что скучаю по ней, но она не прочитала и не ответила. Я не знаю, где она, в безопасности ли она, и это мучает меня каждую ночь, когда я чувствую пустоту в своих объятиях.
— Папа, — смеется Лили. — Думаю, ей нравятся банты в волосах. Она улыбается.
Корова определенно не улыбается, но у нее спокойный нрав и она позволяет Лили вплетать ей ленты в волосы, пока Ларк расчесывает ее.
Я подхожу к стойлу с именем Дотти и улыбаюсь.
Я смотрю на них — Лили и Ларк, а затем на двух новеньких девочек Фоксов, Кит и Дотти. Корова и собака. Я не могу сдержать улыбку, которую вызывает эта картина. Я поправляю очки и говорю:
— Я не знаю, о чем вы думали, когда решили привести домой этих пушистых созданий. Но теперь понимаю — у вас огромные сердца. Вы заставляете всех в нашей семье улыбаться и чувствовать себя любимыми.
Ларк оглядывает амбар, пустые стойла, а затем ее взгляд возвращается ко мне. Ее глаза блестят, когда она говорит:
— Мы хотели, чтобы ты был счастлив. Ты сказал, что чувствуешь себя счастливым, когда мы счастливы, папа.
Я улыбаюсь.
— И вы счастливы?
Лили широко улыбается.
— Папа. Если ты хочешь признаться, что любишь Фэй, то мы это уже знаем.
Я даже не подумал, что они так легко примут то, что я люблю кого-то другого. Если для меня это случилось слишком быстро, то и для них должно быть так же.
Я перевожу взгляд на Ларк, и она улыбается.
— Надо быть слепым, чтобы не видеть этого, папа. Ты ведь любишь ее, правда?
Я поднимаю взгляд к стропилам под крышей и глубоко вздыхаю.
— Да, Ларк, люблю. Я очень сильно ее люблю.
Лили показывает на меня пальцем и говорит:
— Я так и знала! Как только я увидела наши родинки и бриллианты в уголках глаз, я поняла это. Пап, а ты знал, что ее второе имя Роуз?
Вообще-то, нет.
— Эй? — говорит Лили, вскидывая руки вверх. — Ее второе имя — цветок. Родственная душа!
Я смеюсь.
— Ты такая мудрая, Лил. — Я не пытаюсь сдержать выступившие слезы. — Я переживал, как вы воспримете это. Она ведь не мама...
Но Ларк перебивает меня:
— Нам повезло, что мама была с нами так долго, сколько могла. — Она утирает слезы, позволяя сестре положить подбородок ей на плечо.
Лили протягивает ей один из своих камней.
— Вот, Ларк. Это оникс для храбрости.
Мы с Оливией потеряли друг друга еще до ее смерти — в наших отношениях угасло то, что делало нас счастливой парой, но она была потрясающей матерью. Такой, о которой мужчина мог только мечтать для своих детей. Я всегда буду благодарен ей за это. За них. Я так горжусь тем, как они справляются с этой ситуацией — впускают в свое сердце кого-то нового.
— Она очень любила вас. Больше всего на свете.
Ларк шмыгает носом, а потом улыбается мне.
— Я думаю, мама хотела бы, чтобы у нас было как можно больше этого чувства, чтобы кто-то еще любил нас и хотел проводить с нами время.
— Вы просто замечательные, — говорю я, проводя рукой по спине Лили.
— Очевидно, — шепчет Лили.
Ларк улыбается сестре и гладит большим пальцем гладкую чёрную поверхность камня.
— Папа, ты мой самый лучший друг на свете. — Она делает паузу и хмурит брови: — Фэй понравилась мне с первой минуты нашего знакомства. Я переживала, что она займет все твое время. Но теперь понимаю, что этого не будет. Я просто не хочу снова грустить и полюбить кого-то, чтобы потом потерять.
От ее слов у меня сжимается желудок, потому что я тоже это чувствую. Я сглатываю комок в горле и поднимаю глаза, стараясь сдержать слезы.
— У нас прекрасная жизнь втроем. Я не собирался искать кого-то еще. Мы и сами неплохо справляемся, да?
Лили вытирает глаза и кивает.
Ларк хихикает, глядя на меня со знанием дела.
— Но потом появилась Фэй.
— Сбила меня с ног, — с улыбкой говорю я.
— Пап, так вот почему ты сначала ее ненавидел? — спрашивает Лили, всегда такая любопытная.
Им не нужно знать подробности того, с чего мы начали, но я могу быть достаточно честным.
— Я не знал ее. У меня было представление о ней, которое в итоге оказалось неверным. — Я глубоко вздыхаю. — И мне тоже страшно. Полюбить кого-то, а потом потерять. Или не дождаться, что вернётся. Но если она вернётся...
Ларк подхватывает.
— Тогда ты сделаешь всё, чтобы она знала, как сильно мы хотим, чтобы она осталась.
— Да, малышка, тогда я позабочусь о том, чтобы она знала, как сильно мы хотим, чтобы она осталась. И как сильно я буду ее любить.