— Мы, — поправляет Лили. — Как сильно мы будем ее любить.
Глава 42
Фэй
На ранчо «Hideaway Rescue» живут шестьдесят четыре лошади. Четыре собаки, пара амбарных кошек и две дюжины кур. Высокогорная корова стала бы отличным дополнением. Я улыбаюсь при мысли о Дотти — наверное, Ларк и Лили радуются, что она так близко к их дому. Здесь красиво и тихо, как мама и говорила. Прошло чуть больше двух недель, а я до сих пор не осмотрела всю территорию. По словам мамы, снег, который выпал сегодня утром, — обычное явление для конца февраля. Холодные утра сменяются бодрыми днями, которые всегда сопровождаются обманчиво ярким солнечным светом.
— Вон та серебристо-вороная слева любит командовать, она здесь дольше всех. Когда она приехала, выглядела истощенной, но каким-то образом именно она помогла мне исцелиться. Я думаю, что пока наблюдала как она крепнет, со мной происходило то же самое, — говорит мама, когда мы раскачиваемся на качелях на веранде ее дома.
— Здесь очень красиво, — говорю я, закрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам.
— Ты скучаешь по нему, — говорит Мэгги. Это не вопрос, а утверждение.
— Я люблю его, — отвечаю я со вздохом.
— Он хороший человек, Фэй, — говорит мама, нащупывая мою руку. Сжав ее, она продолжает: — Если бы я могла выбрать кого-то для тебя, то это был бы Линкольн Фокс.
Я улыбаюсь, глядя на наши руки, и спрашиваю:
— Почему именно он?
— Он всегда готов обнять, помочь своей семье. Это то, что, как мне кажется, больше всего отличает его от братьев. В этом он очень похож на Гриза — прирожденный рассказчик, может увлечь целую аудиторию, не прилагая усилий, и очень хорош собой.
— Она права, — соглашается Мэгги, вздергивая бровь, что заставляет меня рассмеяться.
Я кладу голову маме на плечо, понимая, что не смогу делать это, когда захочу, а может, и никогда. Возможно, ей больше не угрожает Ваз Кинг, но у Уилера Финча слишком длинные руки, независимо от того, за решеткой он или нет. То же самое можно сказать и о Мэгги. Я не представляю для него угрозы, насколько ему известно. Все, что касается его дела, связано с Мэгги. Дел, Би и Кортес позаботятся, чтобы все так и оставалось.
Мама прочищает горло, прерывая мои мысли.
— Такого мужчину, как Линкольн, нельзя полюбить и оставить. Он из тех, кому ты позволяешь обнять себя, а потом стараешься никогда не отпускать.
Мои глаза наполняются слезами, пока мы втроем наблюдаем, как лошади скачут по ближайшему загону.
— Я буду вечно скучать по тебе, — говорю я дрожащим голосом.
— И я никогда не перестану скучать по тебе, моя прекрасная девочка, — говорит она, крепко сжимая мою руку.
Минуту спустя Мэгги встает и хлопает в ладоши.
— Ладно, если это последний совместный ужин девочек Кэллоуэй, то я голосую за торт.
— Торт на ужин, — со смехом соглашаюсь я, даже когда по щеке скатывается слеза.
Мама улыбается и встает.
— Пойду поищу необходимое.
Я встаю и подхожу к Мэгги. Она облокачивается на перила веранды и любуется пейзажем. Послеполуденное голубое небо усеяно лёгкими белыми облаками — день кажется идеальным.
— Если я забуду сказать тебе позже, Фэй, — начинает она и замолкает. — Ты мой любимый человек. Всегда была. И, наверное, всегда будешь.
Мой подбородок дрожит, пока я пытаюсь сдержать рыдания, вызванные ее словами.
— Ты знаешь, что я люблю тебя?
Она кивает, крепко сжав губы и пытаясь сдержать те же эмоции. Когда она опускает голову на мое плечо, я впитываю это, сохраняю в памяти, чтобы вспомнить, когда буду в этом нуждаться.
Проходит несколько минут, прежде чем я шепчу:
— Обещай, что с тобой все будет в порядке.
Она вздергивает подбородок и делает глубокий вдох.
— Без тебя здесь будет чертовски скучно.
Я усмехаюсь.
— Уверена, ты найдешь, во что ввязаться.
— Очевидно, — говорит она, переплетая свой указательный палец с моим. — Приятно поступать правильно.
Я широко улыбаюсь.
— Что ты имеешь в виду?
Она поворачивается и направляется внутрь со словами:
— Скоро узнаешь.
Глава 43
Линкольн
Эти две недели показались мне самыми длинными в моей жизни. Я снимаю очки и предплечьем вытираю пот со лба. Зима наконец-то отступила, и весна убедительно напоминает о своём приближении. Несколько нарциссов и тюльпанов уже пробились вокруг почтового ящика, а солнце нагревает крышу амбара так сильно, что к полудню мне приходится включать массивные вентиляторы, которые я недавно установил.
Девочки Кэллоуэй наверняка по достоинству оценят мои улучшения. Мне нужно было отдохнуть от планирования, которым я занимался вместе с Лейни. Приближается выпуск «Foxx & Peach», и шумиха, которую подняла моя невестка вокруг него, означает подготовку к мероприятиям и увеличение числа туров. Хорошо, что у меня здесь есть собственное пространство, возможность отдохнуть от винокурни и место, где я чувствую себя ближе к ней.
— Линкольн Фокс, — произносит нежный голос у меня за спиной.
Я делаю глубокий вдох и с облегчением закрываю глаза. Каждая мышца моего тела расслабляется. Я бросаю грабли, как только поворачиваюсь и вижу ее прекрасное лицо в дверях амбара. Она смотрит на мое тело, на футболку, свисающую из заднего кармана. Я почти физически ощущаю, как ее взгляд скользит по мне, и, черт возьми, мне нравится, как она это делает.
— Ты вернулась, — говорю я, бросаюсь к ней и крепко обнимаю.
Любые слова, которые она собиралась произнести, забываются, когда мои губы встречаются с ее. Целовать эту женщину — все равно что потеряться и одновременно найти то место, где мне предназначено быть.
Она отстраняется, чтобы прошептать:
— Мне так много нужно тебе рассказать. — Она качает головой, пытаясь сдержать слезы. — Но я всегда собиралась вернуться, Фокс. Я бы не смогла оставаться вдали от тебя.
Ее пальцы скользят по моей челюсти и отросшей щетине, о которой мне было лень заботиться. Я трусь об нее носом, вдыхая запах мяты и ванили на её губах.
— Я не мог разобраться с этим. Почему я не мог отвести от тебя взгляд и жаждал быть рядом, я не мог понять, что именно заставляет меня это чувствовать.
Она вглядывается в мое лицо, сжимая пальцами ткань моей рубашки.
— Очевидно, моя яркая индивидуальность, — поддразнивает она.
И хотя она не ошибается, это не совсем так.
— Я понял, что именно делает тебя такой чертовски идеальной для меня. — Я убираю волосы с ее лица, когда она поднимает на меня глаза. — Ты готова на все ради своей семьи и людей, которые тебе дороги, и именно так для меня всегда выглядела любовь. Ты и есть то, чем для меня является любовь.
Улыбка появляется на ее губах, когда она обнимает меня за плечи. Она проводит кончиками пальцев по волосам на моем затылке.
— Как я могу не растаять от такого признания, Фокс?
— Просто использую свое обаяние. Хочу убедиться, что ты никуда не денешься.
Я не могу прижать её к себе достаточно крепко, и, кажется, она чувствует то же, потому что сама, не раздумывая, обвивается ногами вокруг моей талии. Она проводит носом по моей шее и слегка прикусывает кожу, разжигая все потребности и желания сделать ее своей.
— Слишком много одежды, Персик, — бормочу я ей в губы.
Она смеется, и как же я люблю этот звук. Скользя губами по моей челюсти и вниз по шее, она говорит:
— Ты знаешь, что на улице зима, а ты здесь полуголый?
— Я не знал, когда ты появишься, так что хожу так уже несколько дней.
Она заливисто смеется, когда я стягиваю с нее свитер.
Под ним лишь тонкая майка, волосы растрепываются. Я беру её лицо в ладони.
— Ты не позволила мне ответить. Ты сказала, что любишь меня, и ушла. Это был настоящий финальный аккорд.
Она улыбается и проводит языком по линии моих губ — ей явно не терпится добраться до того, чего она хочет. Я отрываюсь от стены и уношу ее в дальний конец амбара. Мы проходим мимо стойла, где Дотти жует сено. Когда она облизывает мою шею, по позвоночнику проносится электрический ток и устремляется прямо к члену.