Чем они с упоением и занимались с наступлением зимы, пока свирепые бураны колобродили по замершей деревне. Недоеная корова обиженно мычала в сарае, в пять часов утра через снежные заторы к ней добиралась Элла Георгиевна. Оставляла ведро с молоком в холодных сенях и прислушивалась к тишине безмятежно спящего дома. Качала головой – хорошо, что до остальной живности дело так и не дошло у горе-фермеров.
Корову вскоре продали, и с наступлением весны Андрей взялся челночить между Россией и Казахстаном. Возил мясо, шоколад, даже искусственные цветы – словом, все, что можно было купить в одном месте и продать в другом. Тамара поработать не успела, поняла, что беременна. На рождение дочки молодой отец не попал – возвращался из очередной поездки и застрял в Петропавловске из-за занесенных снегопадом дорог.
В декабре 1999 года зима в Жуковке совсем распоясалась. Затяжной буран играючи свалил парочку столбов, поэтому несколько суток деревня сидела без электричества. Это не помешало Анастасии Андреевне Юрковской благополучно явиться на свет. Так уж вышло, что под окнами палаты, где лежала Тамара, ликовал не Андрей, а счастливый Ярослав. Под аккомпанемент вьюги орал поздравления и прорывался внутрь. Пожилая санитарка держала оборону:
– Не положено! Да ты, как йети, весь в снегу! Выйди вон, папаша, сейчас таять с тебя начнет!
– Да я не папаша, я дядька! Племяшка у меня родилась! – буйствовал Ярик, пытаясь обойти маленький, но суровый кордон.
– Тогда тем более не положено! – Отработанными за годы движениями санитарка вытеснила Ярика за порог и захлопнула дверь.
Андрей увидел дочь на пятый день ее жизни. Робея, он гладил пальцем невесомый пушок на голове и целовал крохотные пяточки. И постоянно шептал в розовое, размером с фасолинку, ушко:
– Папа всегда будет рядом. Никому тебя в обиду не даст, слышишь, Настюшка?
15. Отдам ребенка в хорошие руки
– И что, ни слуху ни духу от него?
Роза сидела напротив и испытующе рассматривала Ольгу. Видок у той был не ахти – одутловатое лицо, глаза-щелочки, нечесаные волосы торчали колтунами. Примостившись на табурете, она елозила ступнями в тазу с водой.
– Встретила его приятеля. Тот сказал, что Ромка обчистил какую-то квартиру, поэтому уехал из города. – Ольга вскинула покрасневшие глаза на подругу, криво усмехнулась. – Думаю, он хранил у меня краденое. Я была чем-то вроде перевалочной базы. Цепочку оставил, тоже явно не купил, хочу ее выбросить от греха подальше.
– Голову не морочь. – Роза грузно поднялась с дивана, поддерживая безразмерный живот. Рожать ей предстояло примерно через месяц. Подошла к окну, распахнула форточку. – Деньги понадобятся – продадим.
– Что делать, а? Я уже и так и сяк. Шкафы двигала, тяжести поднимала. – Ольга пошевелила пальцами в бурой воде. – Сказали, ноги надо парить в кипятке с горчичным порошком. Но не помогает.
– Оставить не вариант?
– Мать съест с потрохами, ты же ее знаешь. Она пока еще не поняла, считает, что я просто сильно поправилась.
– Почему на аборт не пошла на раннем сроке?
Ольга устало повела шеей.
– Думала, водка сделает свое дело, но меня от нее мутит, и у Каравеллы живучие сперматозоиды, от них легко не избавишься.
– В общем, так. – Роза опустилась на пол, вынула Ольгины ноги из таза и принялась вытирать полотенцем. – Пить завязывай.
– Только пиво и лезет.
– Я сказала – завязывай, что бы то ни было. Срок уже большой, аборт делать никто не возьмется. Есть вариант найти хорошую бездетную семью.
Роза натянула Ольге носки и уложила ее на диван, накрыв пледом. Двигаясь по комнате сноровистым колобком, аккуратно огибая углы, она убрала таз, поставила на плиту чайник, вытерла расплескавшуюся на пол воду, выкинула надорванный пакет с сухой горчицей. Оля лежала на боку, подложив руки под щеку, и наблюдала за энергичной спасительницей.
За несколько месяцев мозги превратились в жидкий кисель, в котором пульсировала только одна мысль – как избавиться от ребенка. Каждый поход в туалет сопровождался надеждой, что вот-вот получится, и она забудет Ромку и заживет прежней жизнью. Но ничего не происходило – ребенок, поселившийся внутри, держался цепко и покидать ее тело не желал.
– Ты что творишь? – Оля приподнялась с дивана, увидев, как Роза выливает остатки из недопитой бутылки в раковину.
– Если ты будешь еще бухать, я позову Веронику. Мы тебя свяжем и станем кормить из ложечки до родов, чтобы лишнего ничего не принимала, поняла?
Оля откинулась на подушку. Сама дура. Дотянула до большого срока, уповала – авось как-то проблема рассосется. Теперь два варианта – или в детдом сдать, или подарить бездетной семье. Выбор очевиден. Оставить себе – об этом она и не думала. Превратиться в мать-одиночку с мелкой копией Каравеллы под боком, терпеть надменные нотации родственников и соседскую трескотню за спиной! «Был бы папа жив, он бы защитил меня от всего мира», – думала Ольга, зарываясь носом в подушку.
Роза заметила, что подруга задремала, поэтому собирала бутылки, стараясь не греметь. В комнате царил несусветный бардак. Видно, что страдали тут со вкусом и размахом. Одичавший неухоженный Прохор сидел на шкафу и с опаской следил за перемещениями гостьи, которая наводила порядок.
А Оле снился папа. Она, уже взрослая, бежала по нескончаемым анфиладам и лестницам, пытаясь его отыскать. Голос, то отдаляясь, то приближаясь, звал и звал ее по имени. Не было ни страшно, ни грустно, лишь беззаботно и весело, потому что Оля точно знала – в конце концов она непременно папу отыщет, с разбега уткнется ему в грудь, и он укроет от всего злого мира…
Когда она разомкнула глаза, фея по имени Роза уже испарилась. На подушке рядом кротко спал Прохор. Ольга уткнулась в его мохнатый бок. Голова была удивительно ясная, очевидно, пробежка во сне выветрила из нее все ненужное.
«Мне ребенок без надобности, а кто-то сильно в нем нуждается. Так тому и быть». В этот момент она почувствовала в животе неведомое ранее легковесное движение. Малыш, от которого она столько месяцев безуспешно пыталась избавиться, дал о себе знать. «Видимо, и он согласен», – подумала Ольга и впервые с исчезновения Романа уснула умиротворенно.
Роза через своего