Семья, собиравшаяся забрать ребенка, оказалась благопристойной, даже передавала деньги на питание. Ольгу бесили попытки ее откормить, как элитную свиноматку для выставки достижений народного хозяйства. Она довольно жестко обрубила гуманитарную помощь, при этом не переставая ощущать незримый контроль. Пару раз на улице показалось, будто за ней следят. Когда Ольга делилась подозрениями, Роза закатывала глаза и заявляла, что это попахивает паранойей. Участники сделки ничего друг о друге узнать не могли, так как вопрос не только крайне деликатный, но еще и противозаконный.
Как только решение было найдено, и земля под ногами снова стала твердой, Ольга взялась за ум. Место в павильоне она потеряла, потому что после ограбления и последовавших за ним душевных потрясений попросту перестала выходить на работу. На опознание тех самых грабителей ее все-таки вызывали. Она побоялась отказать милиции, пришла с большого бодуна, тщательно маскируя перегар мятной жвачкой. Конечно, это были те самые Тарапунька и Штепсель, но Ольга не собиралась их признавать. Не хватало еще, чтобы потом, отсидевшие и озлобившиеся, они ее нашли. Поэтому дала туманный ответ – вроде они, вроде не они, события той ночи помнит плохо, так как порядочно испугалась.
До самых родов ей пришлось побегать с документами. Никто не знал, но с Ромкой они однажды чуть не дошли до загса. Там их развернули, потому что невесте следовало поменять паспорт. Видимо, бог отвел от замужества с этим пройдохой, с горечью думала позже Оля. Тогда посмеялись и забыли, но документы требовалось привести в порядок.
Когда она уезжала в Россию, существовала единая и незыблемая страна – Советский Союз. Сначала Оля прописалась у дальних родственников, потом в общежитии при училище, и никто нигде не задавал никаких вопросов. Неудачная попытка пойти под венец вскрыла целую пропасть неувязок с документами. И самой главной из них оказалось то, что Ольга не выписалась как положено, когда покидала Казахстан.
Ольга злилась. Ладно, она дурында, но мама-то могла сообразить и подсказать! Эпопея с документами грозила затянуться на неопределенный срок, ведь запрос из Краснокузнецка отправился в Жанатас по почте. Оля хваталась за голову, но повлиять на ситуацию никак не могла. Старый паспорт у нее отобрали, оставалось смиренно ходить в женскую консультацию со справкой. Пролетел один месяц, другой – ответа из Казахстана не было. Очередной казенный конверт с повторным запросом отбыл в далекое путешествие.
Кто остался там, в Жанатасе? Этого Оля не знала. Мощные потоки писем, которые соединяли одноклассников после школы, с годами обмелели, затем и совсем иссякли. Если даже с Айшой, лучшей подругой, переписка прекратилась, что уж говорить об остальных. С каждым новым шагом, с каждым новым часом человек уходит все дальше и дальше от юности и от людей, населявших ее. Перемены, переезды, переломы… Неудержимым скакуном мчится жизнь, оставляя позади тех, с кем делил и вопли мальчишек, играющих в казаки-разбойники, и шелест карагачей, и коварно занозистую скамейку у подъезда.
Оле так остро захотелось хоть одним глазком, хоть на полминуточки в Жанатас, что заныло сердце. Даже слезы навернулись – чем ближе подходило время родов, тем плаксивее она становилась. В ожидании документов можно было заняться поиском одноклассников. Айша, Андрей, Куба, Жанарка. Даже про Сашку Яремчука возникло желание разузнать, все-таки вздыхал по ней парень. О Тамарке не особо интересно, но, если кто-то в курсе, как у нее сложилась жизнь, отчего же не послушать?
Воодушевившись идеей, Ольга решила набросать план действий. С бумагой и ручкой уселась за стол, кое-как примостив необъятный живот. Когда вызванная соседкой скорая увезла Ольгу рожать, в середине листка красовалось слово «Жанатас», украшенное бесчисленными завитушками и цветочками. От него, точно от солнца, лучами расходились имена, имена, имена…
16. «Осень… Тучи… Земля прекрасна!»
– Ты счастлива?
С сокурсницей Татьяной Айша пересеклась мимоходом, на улице – город хоть и крупный, но щедрый на такие приятные случайности. В университете девчонки особо не дружили, но встрече обрадовались. Они договорились о вылазке в ресторан и теперь с интересом внимали сомелье, который с таким пылом живописал о далеких дивных виноградниках, как будто только что вернулся оттуда. Айша слушала вполуха и размышляла, как ответить Тане на простой и одновременно сложный вопрос.
После окончания университета Думан заявил, что работа для жены – блажь, денег достаточно и без ее потуг. Несмотря на это, Айша все же отвоевала репетиторство по английскому языку со школьниками. Родня тем временем ожидала от молодоженов новостей о скорейшем появлении собственных детей.
Беременность не наступала. Айша методично ходила по врачам, наблюдая, как от назначений и заключений пухнет папка для бумаг. Думан иногда сопровождал, будучи в хорошем настроении, которое, впрочем, могло молниеносно растаять. Так было, например, когда под колеса их машины кинулся какой-то сумасшедший пешеход. Все произошло быстро, и близорукой Айше показалось, что человек похож на Андрюшку Юрковского, но притормозить она не попросила – не осмелилась. Остаток пути слушала нудный монолог, что понаехали в Алматы всякие тупицы. Вот поэтому она и предпочитала ходить куда бы то ни было без мужа и при случае мягко отклоняла его дорогостоящие по части нервов услуги. Бесконечные обследования, анализы, консилиумы желаемого не приносили. Однажды чудо почти произошло, но беременность оказалась замершей. Очнувшись после наркоза, Айша чувствовала, что из нее вместе с нерожденным ребенком выскоблили и чахлые остатки души.
Когда Айша оправилась, тайком от мужа предприняла несколько попыток обратиться к народным целителям. Те окуривали ее едким дымом, катали по телу куриные яйца, били в шаманские бубны и, конечно, твердили о порче. Одна ворожея вручила плетеную разноцветную нитку и велела пустить ее на рассвете по любой воде, неважно – река, озеро, арык. Сделать это так и не удалось – как объяснить мужу свой уход ни свет ни заря? В итоге амулет бездарно потонул