Постепенно в погоне за ребенком накапливалась усталость, которая перетекала в апатию. Как-то утром Айша готовила завтрак. Выверенными движениями разбивала яйца в сковороду, наливала чай в любимую кружку мужа, старательно резала хлеб, памятуя, что вечно делает это или слишком толсто, или слишком тонко. Морщилась, периодически нащупывая языком зазубрину во рту. Привычная пощечина нечаянно обернулась сломанным зубом из-за золотого перстня Думана. «Правильно, что Бог не дает нам детей». Мысль возникла неожиданно, как случайно залетевший в окно воробей. От невыносимой обыденности, с которой обозначилась эта истина, закружилась голова. Проводив мужа на работу, с чашкой кофе и мазохистской горечью Айша принялась додумывать будущее.
Она не сможет защитить своего ребенка. Тот увидит, как обращаются с матерью, и с самого рождения будет думать, что так надо, так правильно. И потом ее сын вырастет и начнет унижать свою жену, полагая, что таким образом учит непутевую уму-разуму. А дочь, если ей попадется плохой человек, станет покорно сносить издевательства, следуя материнскому примеру.
– Ау, ты где?
– Прости, Оля, задумалась, – ответила Айша и тут же спохватилась: – Ой! Таня, извини!
Сокурсница отмахнулась, мол, ничего страшного. Подумаешь, имя перепутала. И тут же поинтересовалась:
– А кто такая Оля?
Айша рассказала о давней подруге, унесенной рекой времени и потерявшейся на далекой кузбасской земле. Вино с обещанным черносливовым послевкусием всколыхнуло воспоминания, пронизанные лучами жанатасского солнца. Как, когда, почему иссяк бурный поток писем, никто, наверное, и не помнил. Если поначалу все нуждались в перекличке из разных уголков земли, то с каждым витком жизни дружба блекла, как старая фотография. Многие адреса на конвертах не откликались на зов, да Айша и не проявляла настойчивость – написала пару раз, не получила ответа и смирилась.
– Ты же можешь обратиться в программу «Жди меня»! – Татьяна взволнованно подалась вперед. – Там такие истории! Я всегда смотрю и рыдаю. Они точно отыщут твою подружку.
Айше идея понравилась.
– Знаешь, мы фантазировали, какими станем на рубеже третьего тысячелетия. А жизнь нас раскидала так, что и не сыщешь… Вот он, двухтысячный год, а мы ничего друг о друге не знаем.
Вскоре Айша отправила на электронную почту телепередачи запрос на поиск Исаевой Ольги Леонидовны, 1974 года рождения, проживающей в городе Краснокузнецк. Через месяц прилетел ответ. Один из многочисленных волонтеров, проживающий в Кузбассе, прислал Олин нынешний адрес. Уточнил, не желают ли они приехать в Москву на съемку счастливого воссоединения. Айша живо представила эту душераздирающую сцену. Конечно, прежняя Ольга не отмахнулась бы от шанса покрасоваться на весь мир. Поблагодарив волонтера за помощь, Айша от съемок отказалась. В Краснокузнецк упорхнуло письмо – короткое, осторожное. Что, если старая подруга уже и думать о ней забыла?
Отправив весточку, Айша вспомнила, как одна из старушек, к которым она бегала за чудом, рассказывала о мавзолее Айша́-биби́. «Это место силы, дочка. Поезжай с чистыми помыслами, сама все поймешь». Несколько недель Айша обдумывала, стоит ли ехать, и наконец решилась.
Думан воспринял ее планы равнодушно. Айша подозревала, что у него есть другая женщина, может, и не одна, но это мало трогало. Их брак существовал по инерции – только в угоду косной морали. Всем был важен фасад, а что за ним – никого не волновало.
К своему стыду, Айша никогда не интересовалась Тара́зом, великим городом, который вот-вот собирался отмечать двухтысячный юбилей. Во времена ее юности он назывался Джамбулом и был лишь промежуточной базой на пути из Жанатаса в Алма-Ату и обратно. Все, что Айша видела там, – это железнодорожный вокзал, откуда поезд увозил ее дальше.
Комедия «Джентльмены удачи» прославила город на весь мир душевной фразой: «Там тепло. Там мой дом, там моя мама». Позже его переименовали в Жамбы́л – именно так правильно звучало имя Жамбыла Жаба́ева, знаменитого акына казахской степи.
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Попутчица Айши, пылко влюбленная в свой город, читала эти стихи в ночном купе полушепотом, чтобы не разбудить остальных пассажиров. Рассказывала, как в 1997 году к городу вернулось древнее имя Тараз, чем он славен и какие достопримечательности там есть. Айша слушала о мавзолее Айша-биби и с благоговением мысленно обращалась к той, что нашла упокоение посреди бескрайней и молчаливой степи: «Моя тезка».
Тараз встретил радушно. Таксист, услышав, что гостья ни разу не была в этом городе, да еще и голодна с дороги, примчал ее на центральный базар. Айша гуляла по рядам, как иностранка. Со всех сторон фонтанировали запахи, звуки, смыслы. Гортанно перекрикивались турчанки, которые сидели на низких табуретах и виртуозно шинковали морковь, отстукивая в унисон дробный ритм. Кореянки выносили в тазах пышные пигоди[5] и раскладывали горками салаты. Дразнящий аромат сбивал с ног даже сытого человека. Повсюду дымили мангалы, возле которых кучами лежал узловатый саксаул, похожий на кости доисторических животных. Узбекские лепешки пекли тут же, на территории рынка, в саманных домиках, и вывозили в детских колясках бережно укутанными, чтобы дольше сохранить нутряное хлебное тепло. Люди покупали лепешки десятками. Разгуливать отстраненно среди этого праздника жизни было невозможно, поэтому вскоре Айша уже снимала зубами с шампура обжигающие кусочки баранины и закусывала хрустящей тандырной лепешкой. Базар, живой и яркий, как неустанно пульсирующее сердце многонационального Тараза, покорил с первого взгляда и навсегда. Спустя час очередное такси увозило Айшу на окраину города, туда, где была главная цель поездки. В сумке лежали три восхитительные… Нет, не лепешки, а три аппетитных солнышка со слегка обугленными краями. Южный базар никого не отпускал с пустыми руками.
Из путешествия Айша вернулась притихшая. «Осень… Тучи… Земля прекрасна». Перед поездкой она узнала в интернете, что на нетронутой временем стене мавзолея сохранились лишь эти слова. Так совпало, что и Айша была там осенью. Промозглый ветер тщетно пытался прогнать одинокую женщину в плаще и платке, которая долго стояла перед руинами мавзолея. Шептала, горячо и неистово просила – он не желал прислушиваться, безжалостно срывая тихие звуки с губ и унося прочь, но поколебать не сумел, как ни пытался. Она покинула мавзолей только тогда, когда излила все, что черным илом осело в глубине души за последние годы.
Вернувшись в Алматы, Айша поймала на вокзале такси и отправилась домой. На скамейке у подъезда заметила знакомую фигуру.
– Мама!
– Прилетела утром сюрпризом. Думан, наверное, на работе, звонить ему не стала. Решила дождаться тебя с вокзала. Как