– Как вам удалось её уговорить? – Вербин действительно не понимал, какой ключ можно было подобрать к этой хладнокровной и расчётливой женщине.
– Карина думала дольше всех, – рассказал старик. – Полагаю, в какой-то момент она обратилась к Вене, послушала его и только после этого решилась принять моё предложение. И обошлась мне очень дорого: миллион сразу, как всем, и ещё пять миллионов ей выплатит мой наследник в том случае, если им окажется не она.
– И вы согласились? – удивился Вербин.
– Почему нет? – Пелек сопроводил ответ удивлённым взглядом. – Миллион каждому было моим стандартным предложением. Для Гриши оно стало основным, он жаден, для остальных – приятным бонусом. Что же касается тех пяти, которые я пообещал Карине, пусть наследник рыдает: в тот момент мне уже будет плевать и на его неудовольствие, и на моё богатство.
– Логично.
– Рад, что мы понимаем друг друга, – кивнул профессор. – Что же касается Карины, то я люблю эту девочку, Феликс. Если бы не трагедия с Веней, она бы очень далеко пошла. А так…
– А так она отправится за решётку.
– Бывают мгновения, когда человек себя не контролирует, – напомнил Пелек. – Лёня уже разбирается с этим… случаем.
– Хотите вытащить Карину?
– Хочу минимизировать последствия, – не стал скрывать профессор.
– Она ведь сестру убила.
– Дарину, да… – Старик поправил ворот рубашки. – Вы ведь знаете, что у неё ребёнок? Даниил, чудесный, очень весёлый малыш. Молодой маме всегда не хватает средств, поэтому подключить к нашему проекту Дарину оказалось несложно. Я поиграл на её чувствах – и мы договорились.
– Вот так просто? – Вербин сделал вид, что не поверил.
– Я хороший манипулятор, Феликс, это ваши слова. А её ребёнок с тех пор получает всё самое лучшее. Мне много лет, Феликс, я совсем один, и мне давно не жалко денег. – Он выдержал короткую паузу. – Я крепко над ними поиздевался и по собственной инициативе добавляю к нашей сделке дополнительные бонусы. Я могу себе это позволить.
– Неужели они не понимали, в какую Ночь вы их втаскиваете?
– Не понимали, – вздохнул Пелек. – Или не захотели не то чтобы понять, но даже задуматься об этом. Были так увлечены, что гнали от себя мысли о последствиях. – Пауза. – Я уговорил их перейти на тёмную сторону, Феликс, и в тот момент очень собой гордился.
– Вы ничего не рассказали о Таисии, – заметил Вербин. – Как получилось с ней?
– Примерно так же, как с Гришей: у Таи были основания считать, что она унаследует основную часть состояния. А я объяснил, какие обязательства должен взять на себя наследник. Тая противилась предложению дольше всех. Не думала, как Карина, а противилась. После прочтения книги уехала на неделю. Не отвечала на звонки. Я сам инициировал нашу встречу. И скажу честно, тот разговор дался мне нелегко.
– Вы её любили?
– Вы забыли наш разговор?
Профессор не хотел повторяться. Или не хотел повторяться сейчас. Он промолчал, но ответ был дан и был услышан.
– Вы поэтому простили ей книгу?
– Книгу… – Пелек вновь посмотрел на обложки, затем бросил взгляд на Вербина, Феликс всё понял без слов, наклонился и подал профессору одну из них. – Спасибо. – Пауза, во время которой старик разглядывал тиснённую золотом надпись MCMLXXXVIII. – Моё особенное собрание… Готовясь к Ночи и проходя сквозь неё, я описываю всё происходящее: выбор жертвы, наблюдение, подготовку. Получается довольно много черновиков, которые и ложатся в основу следующей истории. Всю подготовительную работу я проделываю на специальном ноутбуке, иначе получится очень долго. А когда текст готов, заказываю Иннокентию очередной блокнот и заполняю его от руки. Дед и отец даже черновики писали от руки, но я экономлю время. – Пелек поднёс обложку к лицу и понюхал. – В этот раз пришлось труднее: ведь я проходил сквозь Ночь не сам, а с помощью ребят. Но они вошли в моё положение, делились своими эмоциями и чувствами настолько подробно, что в какой-то момент мне стало казаться, что я сижу на чердаке с Кариной, изучаю зимний парк вместе с Гришей, выбрасываю жертву из окна или бью ножом. Это было совершенно другое ощущение: новое, но неожиданно сильное. – Он раскрыл пустую обложку и с грустью посмотрел на то место, где совсем недавно располагался бумажный блок. – Говорят, когда человек слепнет, у него улучшаются все остальные органы чувств: осязание, обоняние, слух… А когда убийца перестаёт убивать, он начинает сильнее воспринимать рассказы об убийствах. Но не детективы, не книги и не фильмы – я проверял. Выдуманные преступления не дают такого эффекта, как настоящие, не наполняют меня тем… – Профессор резко оборвал себя. Не захотел делиться ощущениями, ради которых раз за разом убивал невинных. – Но я отвлёкся, Феликс, я хотел рассказать о другом. – Теперь он смотрел на прочие обложки. – Закончив книгу, я оставляю её на полке, которую вы видели и на которую посмотрели сейчас. На пустую… Она кажется такой же, как остальные, но это обманчивое впечатление – полка с секретом: стекло усиленное, стенки бронированные, над замком даже профессионалу придётся изрядно потрудиться.
– А ключ всегда у вас.
– Но иногда мне нужно спать, – вздохнул Пелек. – Тая поступила очень умно: стащив ключ, она не забрала книгу, а вырвала бумажный блок, заменив его точно таким же по размеру. Книг на полке осталось столько же, размер не изменился, и я ничего не заметил. К тому же я не имею привычки часто перечитывать книги. Поэтому о случившемся я узнал за месяц до релиза, когда о романе «Пройти сквозь эту ночь» заговорили в целях рекламы и маркетинга.
– Не пытались остановить?
– Так получилось бы подозрительно.
– Пожалуй. – Вербин поразмыслил. – Устроили ей скандал?
– Нет.
– Но вы ведь поговорили с ней? Узнали, зачем Таисия это сделала?
– Она… Я должен был об этом подумать, но гордыня, моя проклятая гордыня… – Пелек тяжело вздохнул. – Тая перестала мне верить и начала бояться. Пройдя сквозь Ночь, она стала смотреть на меня другими глазами, и мне не нравился её взгляд. Я сделал всё, чтобы мы вернулись к прошлым отношениям, но не учёл, что Тая стала думать