В общем, я просто хотела извиниться, Киара. Прости, если усложнила тебе жизнь. Нужно было помалкивать. Но я готова помочь. Я всегда на твоей стороне. Помнишь, когда-то давно я тебе сказала, что у тебя нет подруг? Так вот, это полная фигня. У тебя есть подруга, понятно? Я твоя подруга, сегодня и всегда.
Люблю, Шинейд
Ветрозащитный экран на пляже – вещь невиданная для бразильцев. Киаре приходится рассказывать друзьям, как его закреплять. Софи и Элла обедают бутербродами, привалившись к плотной непромокаемой ткани. Ноа учится сидеть самостоятельно, но то и дело заваливается на бок, как нетрезвый старичок. Холодная морская вода, сковавшая лодыжки, перекус на пляже – все это воспоминания из ее детства. Когда она делится ими с Диего, он выглядит слегка растерянным. «Вы что, в пальто сидели? И в резиновых сапогах? На пляже?» Киара вспоминает, как сидела на пляже в Карагуататубе на белом песке, обжигающем ступни, а рядом женщины в невозможно крошечных бикини потягивали кокосовый сок через соломинку. Словно читая ее мысли, Диего с улыбкой продолжает: «Пляжи в Ирландии и Бразилии – два разных мира».
Возле вышки спасателя мужчина продает воздушных змеев. Надувные драконы, скаты, принцессы и огромная косатка, колышущаяся на ветру, словно прыгающая по невидимым волнам.
– Смотри, – кричит Элла. – Кит в небе!
Родриго и Диего пытаются убрать надувную палатку. Луана в шутку бранит их по-португальски, вынимает инструкцию: Совместите точку А и точку Б. Затем встаньте на точку Ж и соедините точки В и Г. Теперь палатку можно убрать в сумку.
И снова смех. Снова он идет изнутри. «Идиоты!» – говорит Луана и падает на песок.
Картошка и рыба из вагончика возле супермаркета «Алди» в городке Баллина. «Рецепт, сохраненный в веках»: соль, уксус, чесночный соус. Треска распадается на волокна, тает во рту. Пакетики из крафтовой бумаги открыты и положены в центр стола, чтобы все могли угощаться картошкой. Луана, Родриго и Диего иногда рассказывают истории, которые все уже знают, и они постепенно становятся знакомыми до мелочей, словно это ее собственные воспоминания. И никто не говорит: «Да, ты уже рассказывал». Никто не мычит в растерянности, не зная, как реагировать. Никто не говорит «А, ну да» вялым, незаинтересованным тоном. Вместо этого всего вопросы, подтрунивание, смех.
Никаких больше тревожных звоночков.
Никаких панических атак.
Нет больше вечного забегания вперед, обдумывания заранее.
Есть одно: теперь она снова слышит собственные мысли.
Я возвращаюсь к жизни.
Дети уснули, Киара сидит возле озера с Луаной и рассказывает:
– Я ушла от мужа и девять месяцев жила в гостинице, а потом арендовала дом, который не очень могу себе позволить.
Луана знает, какие вопросы задавать, а какие не стоит. Она интересуется сроками. И не интересуется причинами.
Такой ясный вечер. Бывают ночи, когда воздух свеж, словно прохладная и чистая проточная вода. Сегодня она вспоминает летние студенческие вечеринки, когда ночь бледными пальцами тянется к самому утру. Киара снова ловит себя на этом чувстве «перемотки». Она вернулась назад, пришла в себя. Без синяков, без порезов, после долгих лет жизни в страхе Киара чувствует прилив сил. Чувствует свободу. Наверное, так чувствовали себя люди, высадившиеся на Луну.
Так бывает, когда рассеивается завеса тумана. Капризы и прихоти в порядке вещей, в усталости нет ничего плохого.
Четвертая ночь. Трое детей вопят на разные голоса, отказываются засыпать, и уложить их удается только после десяти. Когда Киара наконец падает на диван рядом со всеми, Родриго протягивает ей холодное пиво и дарит сочувственный взгляд.
Утром Диего варит всем кофе.
Луана и Родриго развлекают девочек смешными и глупыми танцами, и те с удовольствием копируют движения. Диего держит на руках Ноа, пока Киара принимает душ. Луана убирает пляжные сумки в машину. Может быть, это и есть любовь? Когда люди помогают друг другу?
Затертые до дыр строки из «Послания к коринфянам», которые произносились на свадьбе. Любовь долготерпит, любовь милосердствует. Но что, если коринфяне все неправильно поняли? Что, если все ровно наоборот? Доброта есть любовь. В этом вся полнота, весь объем понятия. Больше ничего не существует.
«Я так добр, – часто бросал ей в лицо Райан. – Так чертовски великодушен. Тебе повезло найти такого доброго человека».
Его слова уже теряют силу, растворяются, становятся незначительными в этом круговороте мокрых полотенец, грязных ботинок, прохладного вина, подтаявшего мороженого, спокойных ночей.
В местных горах живут соколы. Рано утром, когда еще не сошла роса, Киара везет дочерей на экскурсию в птичник. Софи слушает с широко раскрытыми глазами. Когда птицевод предлагает желающим подержать на руке сапсана, она первая вскидывает вверх руку. Вся группа смеется, глядя на малышку с сосредоточенным взглядом карих глаз. Птицевод наклоняется, просовывает худенькую руку Софи в огромную кожаную перчатку и сажает на нее птицу. Желтые лапки. Стальные когти. Сокол расправляет бурые крылья, демонстрируя гостям мягкое белое оперение, испещренное черными пятнышками. «Перед вами самая быстрая птица на планете», – говорит птицевод. Софи стоит не шелохнувшись.
Той ночью Софи долго не может уснуть, все говорит и говорит о птицах. Ноа спит в походной кроватке, посасывая нижнюю губку, Элла, как обычно, тихонько посапывает на двуспальной кровати. Киара ложится рядом с Софи на раскладную кроватку среди плюшевых единорогов. Софи ложится головой маме на грудь.
– А что будет, если одна из птичек потеряется? А что случится, если она улетит высоко-высоко, к самой луне? А что было бы, если бы у одной птицы было два гнезда?
Этот разговор обладает целительной силой. Киара чувствует приливы положительной энергии, а Софи переключается на сов и их способность маскироваться в заснеженном лесу. После того как дочка засыпает, Киара перебирается к себе в постель и достает книгу, которую взяла с собой в поездку. Какое счастье – снова вернуться к чтению. Позволить себе перенестись в другие миры.
В последний свой вечер в Мейо они забронировали столик на ранний ужин в ресторанчике под навесом на первом этаже местного отеля. В ожидании еды девчонки выбежали на зеленый склон и принялись носиться и кататься по траве.