После ужина она приводит деток обратно в коттедж. На этот раз все трое быстро засыпают, и Киара на цыпочках спускается на первый этаж.
Там никого. Наверное, все задержались в баре отеля. Киара наливает бокал белого вина, выходит на улицу, садится на веранду с видом на озеро. Завтра в Дублин. Обратно в реальность.
Ветер стих. Насекомые кружатся в золотистом свете, как летающие угольки. На веранду выходит Диего. На нем белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами.
– Мир и покой, – говорит он и ставит бутылку пива «Брахма» на подоконник. Из его телефона доносится тихая музыка.
– Что это за песня? – спрашивает Киара. – Я часто слышала ее в Сан-Паулу.
Диего смеется.
– О, это самая величайшая песня. Sé диджея Эйвана.
– А какие там слова в припеве? Что-то про учебу?
– Да, что-то вроде: «Легче выучить японский на ощупь, по Брайлю, чем понять, о чем ты думаешь».
Он замолкает. Киара знает его достаточно хорошо, чтобы тут же спросить:
– Что-то случилось?
– Помнишь, я подавал документы на магистерскую программу в Нью-Йорк? Так вот, меня взяли. Сказали, нужно показать результаты экзамена IELTS, и, если балл будет достаточный, я могу начинать. В сентябре.
Укол в самое сердце, мгновенное чувство тоски, которое быстро нейтрализуют доводы рассудка: она знала, что это рано или поздно произойдет, она ведь готовила его к экзаменам, конечно, это должно было случиться.
– Как здорово! – говорит она.
– Да. Неплохо, наверное.
– А ты разве не рад?
– Не знаю, – пожимает плечами Диего. – Если я уеду из Дублина, сама понимаешь…
Всю неделю Киара чувствовала, как их с Диего тянет друг к другу. Он небрежно дотрагивался до ее руки, проходя мимо; она прижималась к нему, когда вечерами они сидели рядом на диване и болтали. Ночами она представляла такие сцены с его участием, что мысли об этом сейчас вгоняют ее в краску. И все же в душе ее прячется страх, который она никак не может преодолеть. Страх неправильно оценить ситуацию, снова потерять себя, снова попасть в ловушку. Нет, нельзя. Она обязана сохранять ясный ум.
Он ждет ее реакции. Пауза затягивается, момент вот-вот бесследно пройдет. Еще немного помолчав, Киара делает шаг к Диего, прижимается к его груди. Не дав прорваться страсти, она создает нечто иное, нечто большее. Диего обнимает ее. Киара слушает его сердцебиение.
Следующим утром, на обратном пути из Мейо, Киара заезжает на гору Три Рок, хочет показать ее детям. На вершине три антенны спутниковой связи, которые она когда-то видела из окна гостиницы. В последний раз она приезжала сюда с Райаном, тогда они стояли, крепко сжимая детские ладошки, словно хотели оградить их от опасности. «Хотя на самом деле настоящая опасность для детей таилась в нас самих, – думает Киара. – Наш брак представлял для них опасность, и он не мог измениться в лучшую сторону».
Сегодня она отпустила ладошки дочерей, позволив им носиться кругами в резиновых сапожках с подсветкой, перепрыгивать покрытые мхом валуны, прятаться за увитыми плющом деревьями и желтоватыми кустами терновника. На глазах у мамы они спотыкаются о корни и камни, поскальзываются на прелой листве, расширяют радиус игры. Ноа уже слишком тяжел для слинга. Он весь ходуном ходит, хочет скорее присоединиться к сестрам.
– МАМОЧКА!
Она обнимает разгоряченные тела, вибрирующие от восторга под этим громадным небом, под этими деревьями-гигантами. Целует их теплые липкие щечки, а потом снова отпускает на простор.
35
– Значит, ты получила мое письмо.
По голосу слышно, что сестра улыбается.
– Шинейд, это было не обязательно. Это я должна просить прощения. Я не должна была…
– Послушай. Все хорошо. Главное – что ты в безопасности. – Шинейд замолкает, и Киара успевает понять, что сестра готовится о чем-то ее спросить. – В общем… Мы с мамой тут поговорили. Почему бы тебе не приехать на денек? И прежде чем ты начнешь сопротивляться… Я знаю, что Софи и Элла приехать не смогут. Но почему бы тебе не приехать одной? Попросишь Кэти посидеть с детьми.
Три дня до снятия запрета на приближение, потом Киаре снова придется встречаться с Райаном и отдавать ему детей. Она может съездить, ничто не препятствует.
– Я даже не знаю…
– Не хотела тебя беспокоить, Киара, – говорит Шинейд, – но мама не очень хорошо себя чувствует… Она снова в больнице на обследовании. Снова что-то с сердцем.
Воспоминание такое живое, что у Киары перехватывает дыхание: Рона сидит за кухонным столом, обхватив голову руками; Киаре шестнадцать, она собирается с друзьями на каток. Мини-юбка в клетку, черные байкерские сапоги. Она проносится к двери через кухню. Видит Рону, но не останавливается. Специально ни о чем не спрашивает. Запрыгивает в шестнадцатый автобус, который увозит ее в центр.
Жесткая кожа коньков. Мозоли на пятках болят все сильнее. Киара нарезала круги по катку, а в груди росла тревога, пока не достигла таких масштабов, что кататься стало невмоготу, и Киара отделилась от компании друзей. Она остановилась в самом центре катка и стояла там в одиночестве, не могла дышать, размазывала по щекам густую тушь. Вокруг нее кружились люди, как по спирографу, который она так любила в детстве. Мама. Что, если она все так же сидит сейчас за столом на кухне? Что, если ей плохо? Нужно было задержаться, обнять маму, поговорить с ней. Вдруг она больше никогда не доберется до нее? Не сможет преодолеть пространство искусственного льда, не упав.
– Алло? Ты еще здесь? – спрашивает Шинейд в трубке.
– Да. Сейчас посмотрю билеты.
Два дня спустя Киара везет чемодан через зал вылета Дублинского аэропорта. Шагает в облаке воспоминаний о том апрельском дне, когда они были здесь с дочками и мешками для мусора, полными белья. Теперь с ней маленький черный чемоданчик для ручной клади, она быстро проходит все уровни контроля, покупает кофе и садится почитать возле выхода на посадку. В руке паспорт, и она незаметно для себя начинает изучать вклеенное в него фото. Печальное фото, сделанное пять лет назад. Она выглядит изнуренной и встревоженной. Имя капслоком: КИАРА ФЭЙ. Нужно вернуть себе девичью фамилию. КИАРА ДЕВАЙН. Если у них с детьми будут разные фамилии, это, конечно, несколько усложнит жизнь. Но избавление от его имени точно стоит того.
Киара вынимает CD-плеер, включает диск Buntús Cainte. Seo duit é. Ní raibh tú i bhfad. Rith me go dtí an síopa agus arís [15].
Начало десятого, объявляют посадку. Киара садится у окна, рядом с ней