На чёрном хитине мерзляка отразился яркий свет, становясь всё ярче и ярче…
Нечто большое на высокой скорости врезалось в мерзляка. Визг шин перемешался со стрекотом и воплем существа. На пути вездехода (теперь Матвей мог разглядеть его) разлетелись в стороны инструменты, ящики, планшеты.
Махина с выведенной на борту белой краской надписью «Мамонт» впечатала мерзляка, окрасив бетонную стену в ядовито-зеленый. Раздался чавкающий звук и дребезжание разбитого стекла. Потрошитель извивался и верещал, царапая капот, но спустя пару мгновений издох окончательно.
* * *
Арина даже и не помнила, как ей в голову взбрела идея добраться до того ящика, ввести озвученный сержантом код и вынуть электронный ключ с биркой «Мамонт». Всё это произошло на уровне инстинкта, едва она увидела несущегося в сторону Матвея мерзляка.
Мерзляка!
Она и не думала, что ещё когда-нибудь встретит одну из этих тварей, в особенности на Ледышке. Но нет же, вот она, уродливая паукообразная мерзость. Оживший кошмар.
Не появись этот монстр, ублюдок-сержант уже был бы мертв. Да, да, именно так! Ей почти удалось подкрасться к говнюку сзади, но мерзляк всё испортил. Нет, конечно, она могла бы покончить с ним и после этого, но, выбирая между спасением Матвея и желанием скорейшей мести, она, не задумываясь, выбрала первое. К тому же ящик с ключами находился от неё в считаных метрах.
Теперь она сидела за рулём со склоненной головой, не в силах пошевелиться. Из ноздрей ручьем хлестала кровь, оставляя чёрное пятно на штанах. Впопыхах она не успела пристегнуться и как следует приложилась носом об руль, отчего теперь на губах чувствовался металлический привкус.
Она открыла голову и увидела приборную панель, мигающую значками. Подняла потяжелевшую килограмм на сто голову и сквозь паутину трещин разглядела расплющенного мерзляка. Дохлого.
Дверь распахнулась, рассыпав крошки стекла. За шиворот её схватила чья-то сильная рука и рывком вытянула из вездехода. Хлынувшая в тело очередная порция адреналина помогла Арине прийти в себя и забыть о раскалывающей голову боли и тяжести, ведь перед ней стоял он.
Буров сдерживал тщетно сопротивляющуюся Машу, а свободной рукой уже направлял дуло в сторону Арины. Он выстрелил, но пуля вылетела немногим раньше задуманного им, ударив в паре миллиметров от Арининого уха. И всё благодаря Маше.
— Сука! — крикнул Буров и схватил за русые волосы Машу, вцепившуюся зубами ему в предплечье с такой силы, что брызнула кровь. Пистолет выскользнул из его ослабевших пальцев и упал, скользнув под днище вездехода.
Буров надул щеки, превозмогая боль, рывком потянул её голову назад и собственным лбом нанёс мощный удар прямиком в переносицу обидчицы. Челюсти Маши разомкнулись, и она плашмя рухнула на пол.
— Стоило выдрать твои грязные зубы первыми, стерва! — брызнул Буров слюной и лягнул бесчувственное тело Маши в живот.
Сержант метнул взгляд на переднее сиденье вездехода, потом на пол в поисках пистолета. Арина принялась отползать, нащупывая рукоятку револьвера.
— Ключи… — рыкнул сержант, посмотрев на неё, — живо, дай сюда…
Он заметил, как сверкнул серебром вынимаемый ей из-за пояса револьвер. Преодолел двумя широкими шагами разделяющее их расстояние, и ногой выбил из её руки выстрелившее оружие. Револьвер отлетел куда-то в сторону, ударившись с глухим лязгом.
Буров навалился на неё всем своим мускулистым телом и сжал двумя руками шею. Искаженное гневом лицо сержанта, грязное, с пятнами крови и бисеринками пота, нависло над ней подобно громоздкой туче. Попытка вздохнуть превратилась для Арины в невозможное. Она беспомощно колотила ладонями по холодному полу, била душителя коленями, но его пальцы только сильнее стискивали тонкую шею. В попытках сопротивления Аринина ногтем задела что-то торчащее из-за её пояса, и она вдруг поняла, какая же она дура! Как она могла забыть⁈
И тогда её пальцы крепко обхватили костяную рукоять.
Буров закричал, расцепил сдавливающее горло пальцы и потянулся к вотканному в его бок ножу. Остаток сил у Арины хватило вонзить лезвие лишь на одну треть.
— Это ещё что за… — рывком он вытащил нож. Кремневое лезвие сделалось ещё чернее от свежей крови.
И тут Арина поняла, что совершила огромную ошибку, по сути дав сержанту оружие в руки.
Глаза Бурова превратились в два пылающих шара ярости.
— Ну сука, ты за это…
Арина почувствовала внезапное облегчение, когда тяжеловесная туша сержанта вдруг слезла неё. Сбивший Бурова Матвей навалился на него и принялся наносить удары в лицо, пока неожиданно не издал тихий всхлип, от которого у Арины по всему телу пробежали холодные мурашки. Руки Бурова вцепились в талию Матвея и сбросили с себя обмякшее тело с воткнутым в грудь костяным ножом.
— НЕТ! — завопила Арина. — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Буров с кряхтением принялся подниматься. Прижав ладонь к кровоточащей ране на боку, он, уперевшись на колено, попытался встать. Но парализованная ужасом Арина не видела его, неотрывно наблюдая за вздымающейся от быстрого дыхания грудью Матвея.
— Арина! — раздался голос, выведший её из ступора.
Арина повернула одеревенелую голову и заметила ссутулившуюся Машу, лицо которой покрывала маска крови. Она вдруг пнула что-то ногой, и это что-то, сверкнувшее в завесе заплаканных глаз Арины, скользнуло по полу и коснулось подошвы её сапога.
Револьвер.
Буров, разумеется, всё это увидел и прыгнул к оружию с заранее вытянутой рукой.
Но Арина смогла первой почувствовать приятную тяжесть оружия.
Буров приклонился перед ничего не прощающим дулом, сел на колени и задрал над головой руки.
— Постой… — выдавил он, выдавливая изо рта быстрые вздохи, — давай мы…
— Сдохни.
Арина не ограничилась одним выстрелом. Все оставшиеся в барабане пять пуль разорвали его голову в клочья. Его башка превратилась в кашу из мозгов, которая разлетелась по всему гаражу осколками черепа. Пули закончились, но эхо щелкающего крючка по-прежнему раздавалось вдоль длинных стен, а мушка с красной точкой продолжала выцеливать высунутый из раздробленной челюсти язык и глазное яблоко.
— Арина… — послышался тихий, сиплый голос.
Револьвер выпал из её руки. Скованная наручниками Маша побежала к Матвею.
— Матвей! Боже, боже…
Она рухнула возле него, захлебывалась от слез.
Арина до сих пор была не в силах пошевелиться.