На этот раз дверь приоткрывается:
— Чем я могу помочь твоей ничтожной заднице? — холодно огрызается Алесия, даже не пытаясь скрыть презрение, исходящее от нее.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и объясняю причину своего неожиданного приезда.
— Адора дома? — спрашиваю я и ненавижу себя за то, что не могу сдержать нетерпения в своем тоне.
Она складывает руки на груди и презрительно усмехается:
— Она не хочет тебя видеть. — она толкает дверь изо всех сил, что на самом деле не так уж и сильно, но я снова распахиваю ее, и звук удара разносится по всей комнате, отражая ее презрение.
Я делаю глубокий вдох и расправляю плечи:
— Послушай, если она не хочет меня видеть, то может сказать мне об этом сама. — я говорю твердо, моя решимость подкрепляется жжением в груди.
Ответ приходит незамедлительно:
— Я не хочу тебя видеть.
Я отвожу взгляд от лица Алесии и встречаюсь взглядом с Адорой, ее глаза пронзают меня праведным гневом, острым и ледяным. Каждое слово врезается в меня, как удар под дых.
— Вот и все, пока. Желаю тебе настолько хорошего дня, насколько ты заслуживаешь, а серьги я оставлю себе. — Алесия в последний раз тянется к ручке двери, чтобы захлопнуть ее у меня перед носом, и я вижу, как Адора за ее спиной начинает отворачиваться, отчего моя душа отзывается болью до глубины души.
Я должен увидеть ее, поговорить с ней — даже мгновение могло бы все изменить. Адреналин бурлит во мне, побуждая меня двигаться вперед, чтобы увидеть ее. Я упираюсь ногой в дверной косяк, мешая ей закрыться, и врываюсь внутрь, не обращая внимания на испуганные протесты Алесии и ворчливые проклятия в мой адрес.
С моим появлением атмосфера меняется; в воздухе между нами нарастает напряжение.
Адора резко поворачивается ко мне лицом:
— Какого черта? Что, по — твоему, ты делаешь? — она смеривает меня ледяным взглядом прищуренных глаз.
Но за запахом ее гнева скрывается бездна боли, настолько сильной, что она почти душит меня. Она похожа на тень самой себя, как будто у нее украли всю жизнь — неужели я это сделала с ней? На самом ли деле я видел ее в последний раз всего несколько дней назад? Кажется, что с той ночи, когда она ушла, прошла целая вечность. Я стою как вкопанный и на мгновение, испытывая слабость, задаюсь вопросом, осталось ли между нами что — то, что можно спасти.
— Я... — Мои слова обрываются в тишине.
Она права. Что, черт возьми, я делаю?
Алесия выходит из — за моей спины, уперев руки в бока. Она бросает на меня пронзительный взгляд, прежде чем снова повернуться к сестре.
— Тебе нужно, чтобы я вызвала полицию? — спрашивает она Адору, и я чуть не усмехаюсь вслух. Как будто у людей — полицейских есть хоть какой — то шанс против демона, пышущего необузданной силой.
— Какая плохая идея, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться, и мой голос звучит немного громче, чем я намеревался.
Алесия снова бросает на меня ледяной взгляд.
— Нужна помощь?
— Нет, я справлюсь, — спокойно отвечает Адора, и в ее голосе слышится глубокая решимость. — Я разберусь с ним. Одна.
Алесия мгновение колеблется, прежде чем, наконец, уступить требованию Адоры.
— Я буду в соседней комнате, если ему понадобится напомнить, где дверь, — говорит она Адоре, наконец отворачиваясь и направляясь в свою комнату, но перед этим бросает на меня последний угрожающий взгляд. Это было бы смертельно, не будь я бессмертной.
Дверь захлопывается, заглушая звук ее удаляющихся шагов, и мой взгляд прикован к большому букету красных роз, лежащему на кофейном столике. Часть меня задается вопросом, почему они все еще в пластиковой упаковке, а затем что — то во мне вспыхивает надеждой. Прежде чем я успеваю полностью осознать это, взгляд Адоры следует за моим, и на ее лице, словно буря, отражаются противоречивые эмоции.
— Твой ассистент принес их... — она шепчет: — Я прощаю его. — Затем ее глаза встречаются с моими, и я чувствую, как моя душа обнажается перед ней, когда она добавляет с ледяным презрением: — Не тебя.
Вздохнув, я начинаю:
— Адора...
Ее ответ резок.
— Что? — огрызается она. — Что ты еще можешь сказать?
Я отвечаю ровным голосом:
— Если бы ты только дала мне высказаться...
— Разве ты уже не сказал достаточно? Ты был прав, я поступила глупо, доверившись тебе. Я придерживаюсь мнения, что я не должна был ожидать от тебя чего — то большего, это в твоем характере. А теперь, почему бы тебе просто не уйти?
Исходящие от нее боль и гнев наполняют комнату, и я понимаю, что являюсь свидетелем бурного потока эмоций, который она слишком долго сдерживала. На какое — то время я теряю дар речи. Несмотря ни на что, она по — прежнему самая потрясающая женщина, которую я когда — либо видел.
Она еще раз отмахивается от меня, прежде чем заявить:
— Ты облажался и, кстати, выглядишь чертовски ужасно.
— Это были тяжелые пару дней, — признаюсь я без гнева или оправдания. Я готов вынести все, что она мне скажет, лишь бы у нас что — то получилось. Может быть, тогда, надеюсь, она поймет это и мои причины.
Я не отрываю от нее глаз.
— Всего пять минут, Адора, а потом я уйду, — твердо говорю я. — Обещаю.
— У тебя есть две, — она крепко скрещивает руки на груди. — Начинай говорить.
У меня раскалывается голова. У меня есть всего несколько секунд, чтобы все объяснить.
— Я сделал это только для того, чтобы удержать тебя, — осторожно начинаю я.
— Ты мог бы заполучить меня и без этих игр разума, — вставляет Адора, обрывая мое предложение на полуслове. — Хорошая попытка, однако.
Я качаю головой, отчаянно пытаясь заставить ее понять мою точку зрения.
— Нет, ты не понимаешь. Я думаю не так, как ты...
— Скорее, ты вообще не думаешь, — усмехается она в ответ.
— Ты не можешь постоянно прерывать меня, когда у меня есть всего две минуты, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, и вена на моей шее пульсирует в безуспешной попытке вернуть самообладание.
Она отвечает так же яростно:
— И ты не можешь поступить так, как поступил со мной, и ожидать, что я буду с этим мириться!
Я сдаюсь:
— Хорошо, ты права.
Она пристально смотрит на меня, и от