Он двигается в завораживающем ритме, подводя меня все ближе к грани оргазма. Он увеличивает темп, каждый толчок интенсивнее предыдущего. С каждым толчком его ритм становится быстрее и глубже, пока я не теряюсь в полном наслаждения оцепенении, когда Авиэль грубо овладевает мной.
Я стону бессмысленно, бессвязно от удовольствия, пока он трахает меня до самозабвения, и каждое движение приближает меня к грани оргазма. Моя киска жадно сжимает его член, а мои чувствительные стенки пульсируют вокруг него, и я знаю, что скоро сильно кончу.
Авиэль издает дикий рык мне в ухо, прежде чем вырваться из меня, и я вскрикиваю от напряжения, которое еще предстоит снять. Он переворачивает меня на спину и, нависая надо мной, наклоняется и приоткрывает мои губы своим языком, мои пальцы запутываются в его волосах, я выгибаю спину, чтобы закричать ему в рот.
Но он еще не закончил со мной. Не прерывая нашего поцелуя, Авиэль приподнимает мою ногу под идеальным углом, и прежде чем я успеваю попросить, его толстая и горячая длина входит в меня с такой силой, что я прерываю наш поцелуй и хватаю ртом воздух.
— Я не слишком груб? — спрашивает он, отодвигаясь ровно настолько, чтобы я могла ответить.
Но я не могу. Нет подходящих слов, чтобы описать то удовольствие, которое пронзает меня, когда он с чудовищной силой вонзается в мою гладкую и ноющую сердцевину. Я могу только выкрикивать его имя, когда он снова мучительно вбивается в меня.
— Я не смог бы остановиться, даже если бы попытался, — хрипит он настойчивым тоном, который намекает на приближающуюся кульминацию, обхватывая рукой мою голову, его движения отчаянно страстны.
Его глубокие, ритмичные толчки разносятся по всей комнате, сотрясая кровать так сильно, что я чувствую, как стучат мои зубы. Он ускоряет свои движения и снова подводит меня к грани наслаждения и боли, быстрее и мощнее, чем раньше. С каждым движением он проникает в меня все глубже и глубже, вызывая во мне бурю эмоций.
— Ты моя, я никогда тебя не отпущу, — шепчет он мне на ухо, а затем прикусывает мочку. Я сжимаю кулаки, запрокидываю голову и издаю пронзительный крик, чувствуя, как меня охватывает оргазм, и мои внутренние стенки пульсируют, крепко сжимая его и отказываясь отпускать.
С невероятной интенсивностью извилистые светящиеся чернила струятся по его плоти и попадают на меня, растекаясь по моей коже подобно приливу жидкого огня, лаская каждый дюйм моего тела. Я чувствую, как его сила течет сквозь меня, словно по медной проволоке, пульсируя в каждом члене, пробуждая каждую мышцу, и в сочетании с ощущением Авиэля, наполняющего меня, я начинаю биться в конвульсиях удовольствия, охваченная чувством настолько сильным, что мне казалось, я вот — вот разорвусь на части, уверенная, что так и будет.
Он соединяет наши губы в еще одном обжигающем поцелуе, и мои ногти впиваются в его спину, другой рукой я сжимаю прохладу одного из его крепких рогов, когда Авиэль последним мощным толчком погружается в мои глубины. Я чувствую, как Авиэль набухает внутри меня, и он рычит, когда я подхожу к краю, его клыки впиваются в мое плечо, когда он достигает наивысшего наслаждения, его семя наполняет мои глубины, снова отправляя меня за грань, погружая саму мою душу в волны наслаждения.
Чернильные завитки на нашей коже снова шевелятся, на этот раз возвращаясь к своему источнику на теле Авиэля, снова принимая свои первоначальные формы и застывая там, пока он снова не превратится в полотно с замысловатым рисунком. Он оставляет после себя слабое тепло, которое остается со мной надолго после головокружительного изнеможения, в которое мы впадаем.
Мои веки отяжелели после такого интенсивного переживания, и мои губы изогнулись в довольной улыбке, прежде чем мое зрение погрузилось в темноту. Некоторое время мы лежали так, уютно устроившись в объятиях друг друга, наслаждаясь теплом друг друга, и ни один из нас не хотел двигаться, пока Лилит не скользнула по телу Авиэля и мимо моей ноги, возвращаясь на свое любимое место. Ее холодная кожа словно ударяет по организму, и мы оба разочарованно стонем.
Я пытаюсь поднять отяжелевшие веки, и передо мной открывается прекрасный вид на татуированные грудные мышцы Авиэля.
— Теперь я хочу валяться в постели весь день, — вздыхаю я, кладя голову на твердые мускулы его обнаженной груди. Глубокая тишина больше не действует на нервы; теперь я действительно нахожу покой и утешение в этой тишине.
— У нас другие планы. Я забронировал столик, и твои друзья ждут нас, — бормочет Авиэль, гладя меня по волосам, когда я прижимаюсь ближе.
— Давай забудем об этом, — бормочу я, не испытывая ни малейшего желания вставать с постели, даже если это для того, чтобы увидеть своих хороших друзей. — Ты сам сказал, что тебе неприятно видеть, как все люди бесстыдно эксплуатируют друг друга на этом легкомысленном празднике.
Он издает хриплый смешок и заставляет меня замолчать, собственнически хватая меня за задницу, крепко сжимая, острые когти впиваются в меня — я не могу подавить стоны, вырывающиеся из моего горла.
— Я сделал это. Но тебе это нравится, — выдыхает он мне в ухо. — Так что я вытерплю это ради тебя.
Я выгибаюсь навстречу ему.
— Это самые восхитительные слова, которые ты когда — либо говорил мне. В них прямо написано: «Вот контракт, который докажет, что я хочу тебя навсегда».
Он ухмыляется и прижимает меня к себе.
— Я ничего не могу поделать с тем, что хочу, чтобы ты принадлежала только мне, хоть ты и глупышка, которая любит День Святого Валентина.
Татуировка с моим именем у него на груди подтверждает это, и я собираюсь наслаждаться тем, что буду раздражать его каждый День Святого Валентина, пока жива. Я бы ничего не стала менять.
— Подожди, пока я не поведу тебя в церковь на Пасху, — дразню я его, проводя пальцами по татуировкам на его теле.
Из его груди вырывается низкий рык, когда он обхватывает меня за талию и переворачивает на спину. Его пылающий взгляд пожирает меня, когда он приближается, теперь он в нескольких дюймах от моего лица.