Воистину, сладкая страна — Кипр! А климат какой благодатный: подумать только — триста тридцать солнечных дней в году; с апреля по ноябрь — лето. У нас бы так. Ну, пускай не восемь, пускай хотя бы шесть месяцев. А то оглянуться не успеешь, как зима катит в глаза… Природа местная тоже соответствует… Естественной растительности, правда, маловато. Когда-то, говорят, Кипр был богат лесами. Кипарисовыми, сосновыми, кедровыми. Но семь тысяч лет человеческой эксплуатации не проходят бесследно. Теперь только в районе Троодоса настоящие леса остались. Да и те, по нашим, российским меркам… жидковаты.
Свернув с дороги, я вышел к морю; присел на камень у самой кромки прилива и закурил; ленивая волна, сморщив широкую лунную дорожку, добежала до моих ног и схлынула. Раскинувшееся в истоме Средиземное море, словно женщина после бурной ночи любовных утех; безлюдный, пустынный пляж — все располагало к неспешному размышлению и вдумчивому анализу.
Итак, я выяснил все, что хотел: Кантемир Лихой мертв (это, впрочем, мне было известно), Стас с Гоблином тоже… Конечно, обстоятельства их гибели не вполне ясны, но… главное, что они не попали в руки полиции. Стасика жаль: славный паренек был; бесшабашный немного, отчаянный, но этим и брал — удалью, лихостью своей… А вот кого совсем не жалко, так это Гоблина. Животное, оно и есть животное! Правильную Стас кликуху ему придумал. Это ж надо — чуть поприжало, и первому встречному всех сдал, даже заказчика! Из-за него пришлось ликвидировать хорошего человека. Он мне даже понравиться успел. И рассказчик исключительный.
А вы как думали?! Естественно, Тимура Айдаровича нельзя было в живых оставлять — слишком о многом ему стало известно. А все из-за болтливости и суеверной трусости Гоблина.
Интересно, наверное, как и когда я это сделал? Ну, правильно, там, в ресторане «То Dovkato». Я ему в пиво порошок фаллоидина подсыпал. О-о! Это отрава замечательная, просто исключительная по своим свойствам. Если называть вещи своими именами, так фаллоидин не что иное, как истолченная Amanita phalloides — бледная поганка, в переводе с латыни. Исключительность же ее состоит в том, что, попав в организм, токсины грибочка этого в течение длительного времени не вызывают никаких заметных симптомов; и лишь через полтора, а то и двое суток появляются первые признаки отравления: головокружение там, тошнота… возможно нарушение зрения. Потом наступает временное облегчение — часа эдак на два. А затем — по новой: желчная рвота, понос, судороги, жгучая боль в желудке; конечности холодеют, пульс падает… Это ж как удобно! Мало ли где и что в течение латентного периода — до появления первых симптомов — человек кушал? Вот взять моего Тимура Айдаровича: в отеле утром покушает? — покушает, в самолете тоже, да и дома наверняка перехватит. Ну и как определишь, где он гадости этой наглотался? Немыслимо! Да ее немного и надо — тридцать миллиграммов всего. Этакая капелюшечка в любое блюдо попасть может. Но прелести фаллоидина этим не исчерпываются! Самое главное, что ко времени появления первых симптомов он успевает вызвать необратимые изменения внутренних органов: некроз печени, почек, полное перерождение тканей селезенки и сердечной мышцы. То есть спасти человека уже невозможно — смертельный исход неминуем! А? Каково?! Да-а… сколько живу, а все не перестаю удивляться чудесам природы.
Хочу, кстати, похвалиться — порошочек этот я своими руками приготовил. Такое тонкое, ответственное дело лучше никому другому и не доверять… Когда ж это было? Ну, точно! Года два назад, в подмосковном, помнится, истринском, лесу собирал грибы (люблю это дело!), вдруг вижу: на поросшем вороньим глазом и листьями земляники холмике стоит она, Amanita phalloides, собственной персоной! И ничего в ней на вид особенного, обычный, заурядный даже, гриб: ножка белая, шляпка внизу пластинчатая, а поверху шелковистая, зелено-оливковая… А вот, поди ж ты, сразу ее опознал. Аура у нее какая-то… злокозненная… и будто некие вредоносные флюиды источаются. Что говорить? Родство душ, полагаю. Взаимопроникновение чувств…
Вот, дьявол, я, кажется, отвлекся! Воспоминания такая штука: цепляются друг за дружку, точно канцелярские скрепки… Не запутал я вас? Ну, ничего, дабы окончательно прояснить ситуацию, скажу, что, излагая Тимуру Айдаровичу свои соображения о произошедшем на острове Афродиты, я нисколько не кривил душой и ничего не утаил. За исключением одной малости… Хотя вы, наверное, сами догадались, что никакой я не журналист. Разумеется, догадались. На самом деле я являюсь советником Дона, того самого о котором Гоблин проболтался, помните? Вообще, по профессии я адвокат, а по должности — советник. Что за должность такая, спросите. А вы «Крестного отца» Марио Пьюзо читали? Ну, фильм-то уж точно смотрели. Так вот, там, у них, это называется «консильори».
Кто такой Дон? Экие вы, однако, любознательные! Что ж, даю историко-биографическую справку: Донат Гордеевич Термидоров, для своих просто Дон, недругами же обзываемый Гондоном, происходит (теперь, на момент написания этих строк, точнее будет сказать — происходил) из старинного купеческого рода Помидоровых, потомственных старообрядцев беспоповского толка. Отец его, единственный наследник мужеска полу первого шарьинского промышленника, Гордей Пантелеевич, после октябрьского переворота принужден был рядом значительных обстоятельств сменить фамилию на иную, хотя и созвучную прежней. Сам ли он решил, что такое ее звучание более соответствует духу времени или кто ему посоветовал, семейная история о том умалчивает, только с тех самых пор Помидоровы стали зваться Термидоровыми. Интересующий же нас представитель этого уважаемого рода, Донат Гордеевич — унаследовав пристрастие предков к предпринимательству, также занялся производством, только не мануфактуры, как его дедушка, а синтетических наркотиков… Впечатляет? Вот так вот, учитесь, господа, — о поверенном своем следует знать всю подноготную!
Вам еще наверняка интересно, зачем Дону было заказывать какого-то Кантемира. Ну, с этим все просто до банальности. Один из коллег-конкурентов Доната Гордеевича нанял упомянутого «служителя Гекаты», чтобы тот сорвал моему шефу некую крупную торговую сделку. И Кантемир Лихой вроде бы в сем деле преуспел. Вообще, люди этого круга (я Дона имею в виду), стоит только зайти речи о магии-религии и прочем шаманизме, становятся такими суеверными, что просто — хоть святых выноси! Справедливости ради надо отметить, что Лихой не являлся рядовым шарлатаном. Многим внушал доверие и даже внешностью обладал подходящей: наполовину одесский грек, наполовину украинский поляк, был он мелкого, хотя и жилистого сложения,