Ровно в полночь послышались шаги. Одинокие, уверенные. Дзин вошёл в руины святилища, его фигура чётко вырисовывалась в лунном свете. Он выглядел раздражённым и высокомерным.
— Ну? — его голос гулко отозвался под сводами. — Где твои «срочные данные»? Если это ещё одна твоя дурацкая выдумка, я…
Он не договорил. Дзюнъэй атаковал не со спины, а сверху, сорвавшись с полуразрушенной балки. Он не стал использовать стилет — ему нужно было живое тело для допроса. Его ноги с силой обрушились на плечи Дзина, а ребро ладони со всей силы ударило по основанию его черепа. Глаза Дзина закатились, и он без звука рухнул на каменные плиты.
Адреналин ударил в голову. Получилось! Теперь быстро — связать, заткнуть рот, привязать к чему-нибудь недвижимому…
Он наклонился над телом, доставая верёвку. И замер.
Из теней, абсолютно бесшумно, появились четыре фигуры. Они возникли словно из воздуха, окружив его плотным кольцом. В их руках не было видно оружия, но он чувствовал его — смертоносное напряжение, исходящее от них волнами.
Самый старший из них, мужчина с лицом, изборождённым шрамами, и спокойными, усталыми глазами, сделал шаг вперёд. Дзюнъэй узнал его. Кайто. Один из лучших командиров отрядов клана, легенда. Человек, который выжил там, где другие умирали десятками.
— Ну что, — произнёс Кайто спокойным, почти бытовым тоном. — Похоже, ты его таки приложил. Давно пора, если честно. Надоел он всем хуже горькой редьки.
Дзюнъэй стоял, не двигаясь, его мозг лихорадочно работал. Он просчитал все варианты прорыва. Все были смертельными.
Кайто вздохнул и, к изумлению Дзюнъэя, опустился на корточки у тела Дзина, пощупал его пульс.
— Жив. Ладно. — Он поднял взгляд на Дзюнъэя. — Ты чего встал в позу? Расслабься. Присядь, давай поговорим по-человечески. Он же тебе не друг, чтоб из-за него на ножи бросаться.
Один из ниндзя тихо фыркнул. Кайто обернулся:
— Вам что, скучно? Идите, проверьте периметр. Хоть погуляете, а то засиделись в засаде.
Трое других молча растворились в темноте, оставив их одних. Кайто махнул рукой на валяющийся рядом обломок колонны.
— Садись, говорю. Ноги устали.
В полном ступоре Дзюнъэй опустился на камень. Он не понимал, что происходит.
— Смотри-ка, — Кайто достал из складок одежды маленькую фляжку, отпил и протянул её Дзюнъэю. Тот машинально отказался. — Ну как знаешь. Так вот. Ты жив, парень, вовсе не потому, что ты такой ценный и незаменимый. Хотя почерк у тебя, да, божественный. А потому что на тебя есть приказ: «живым и невредимым». А я, в отличие от некоторых, — он пнул бесчувственное тело Дзина, — приказы выполняю. Чётко.
Он сделал ещё глоток.
— А знаешь, почему такой приказ? Потому что ты, парень, — говношпион. Извини за прямоту. Твоя конспирация — это пятьсот смеющихся над тобой человек и один серьёзно напуганный енот. Твои попытки саботажа — это анекдоты, которые, я уверен, уже по всей долине ходят. Мудзюн, я уверен, рвёт на себе волосы, что потратил на тебя столько лет. Ты должен сидеть в клане, в тёплой комнате, и делать то, что у тебя реально получается. Чертежи рисовать. Яды мешать. Планы операций писать красивым почерком. Кто тебя, спрашивается, на активку послал? Идиоты.
Дзюнъэй слушал, и его охватывала смесь дикого унижения и странного облегчения. Это была самая честная оценка его деятельности за всё время.
— Но обстоятельства, — Кайто вздохнул, — они, блин, меняются. Наш дорогой заказчик, тот советник… хм… внезапно заболел. Очень серьёзно. Врачи разводят руками, делают умные лица и советуют молиться. Так что, скорее всего, ему уже всё равно, будет генерал опозорен или нет.
Он помолчал, давая словам улечься.
— Но заказ-то оплачен. А репутация клана — дороже. Мы не можем просто взять и сказать: «ой, извините, заказчик помер, мы ваши деньги себе оставим, а работу делать не будем». Непорядок. Поэтому ты, парень, идешь и делаешь. Но.
Кайто поднял палец.
— Но поскольку заказчику уже пофиг, а нам главное — галочку поставить, ты можешь проявить… креативность. Нанеси репутации генерала ущерб. Но не обязательно смертельный. Сделай красиво, чтоб никто не придрался. Но так, чтоб всё можно было потом легко поправить. Понял?
Он встал, потянулся.
— Ладно, мне пора. Этого говнюка, — он снова пнул Дзина, — я заберу с собой. Скажем, он неудачно упал. У него это получается. А ты… иди и работай. Будь человеком. И брось эту железку, — он кивнул на самодельный стилет за поясом Дзюнъэя. — Себе же глаз выколешь, дурак.
Свистнув, Кайто вызвал своих людей. Двое из них без особых церемоний взвалили тело Дзина на плечи и исчезли в ночи. Кайто на прощание кивнул Дзюнъэю и тоже растворился в темноте.
Дзюнъэй сидел на холодном камне один, и в его голове царил полный хаос. Угроза миновала. Давление клана ослабло. У него появился шанс. Более того — ему приказали саботировать задание с умом.
Он медленно встал и пошёл обратно к замку. Его мысли уже лихорадочно работали, но теперь в другом направлении. Не «как уничтожить», а «как имитировать уничтожение».
Ему нужен был козёл отпущения. Кто-то, чьё падение выглядело бы как победа клана, но на деле не наносило бы реального вреда Мабучи. Нужен был чиновник достаточно высокого ранга, чтобы его падение выглядело серьёзно, но достаточно мелкий и неприятный, чтобы его жалко не было.
Идеального кандидата искать не пришлось. Дзиро. Тот самый заместитель Мабучи, жадный и амбициозный интриган. Его падение было бы логичным, его никто не стал бы особо защищать, и оно бы отлично отвлекло внимание от генерала.
План родился быстро, с кристальной ясностью. Он не будет подставлять Мабучи. Он подставит Дзиро, сделав так, как будто тот пытался подставить генерала, но был разоблачён. Это была изящная, многоходовая комбинация.
На следующее утро в канцелярии он выглядел преображённым. Синяки под глазами никуда не делись, но в глазах появился огонёк. Он снова взялся за кисть, но теперь не для создания бредовых отчётов, а для настоящей работы.
Он начал с анализа сплетен. Он слушал, запоминал, фильтровал. Он выяснил, что Дзиро уже давно был на плохом счету — завышал цены на поставки, пристраивал на тёплые места некомпетентных родственников, воровал по мелочи, но постоянно.
— Слышал, Дзиро опять с поставщиком леса ссорился, — ворчал старый писец. — Требовал откат, а тот, видите ли, принципиальный попался. Нашёл с кем принципы качать — с Дзиро! Лучше бы делом занялся!
Дзюнъэй слушал и мысленно отмечал: «Лес. Поставщик. Принципиальный. Отлично».
Он нашёл свою точку опоры. Ему