Фаза первая завершена. Семя лжи было посеяно. Теперь нужно было ждать, пока его найдут.
Ожидание было мучительным. Дзюнъэй сидел за своим столом, делая вид, что погружён в работу, но каждым нервом чувствуя, что происходит в архиве. Его сердце ёкнуло, когда он увидел, как молодой, дотошный писец, назначенный помогать ревизорам, понёс в кабинет проверки как раз то самое письмо.
Прошло около часа. Напряжение достигло пика. И тут из кабинета ревизора послышались приглушённые, но возбуждённые голоса. Дверь распахнулась, и оттуда выскочил тот самый писец с сияющими глазами и помчался прямиком к кабинету Дзиро.
— Нашли, — беззвучно прошептал Дзюнъэй. Ловушка захлопнулась.
Начался переполох. Ревизоры, теперь официально получившие повод для глубокой проверки, с суровыми лицами направились в кабинет Дзиро. Тот был бледен и пытался что-то возражать, но его голос тонул в спокойных, неумолимых требованиях предоставить доступ ко всем документам.
* * *
Настало время для второй фазы. Дзюнъэй, дождавшись, когда всё внимание будет приковано к кабинету Дзиро, взял свою «образцовую табличку с печатью» от Кэнты и смело направился туда же. Он проскользнул внутрь под шумок, пока стража была сконцентрирована на самых настырных посетителях.
В кабинете царил хаос. Ревизоры рылись в бумагах на столе, Дзиро метался между ними, что-то доказывая. Сейф уже был вскрыт, его содержимое лежало на виду.
Дзюнъэй, делая вид, что ищет кого-то из помощников Мабучи, чтобы «сверить печать», ловко переместился к сейфу. Его пальцы на мгновение коснулись щели между тяжёлым ящиком и стеной. Второе письмо (о взятке поставщику леса) бесшумно скользнуло в темноту.
Легло идеально. Словно его действительно выронили случайно.
Он уже было развернулся, чтобы уйти, как вдруг один из ревизоров, перебирая бумаги из сейфа, наклонился и…
— Что это тут у нас? — произнёс он, нагибаясь.
Дзюнъэй замер. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Слишком рано!
Но ревизор вытащил из-за сейфа не его письмо, а засохшую корку мандарина. Он поморщился и швырнул её в угол.
— Мусором всё завалено…
Дзюнъэй выдохнул и поспешил ретироваться, прежде чем удача отвернётся от него.
Третья, самая рискованная фаза ждала своего часа. Ему нужно было подбросить последнее, «наглое» письмо прямо в папку с текущими делами Дзиро. Та самая папка, перевязанная «фирменным» узлом, лежала сейчас на столе, и один из ревизоров как раз собирался её развязывать.
Дзюнъэй стоял в дверях, наблюдая. Его ум работал с бешеной скоростью. Он не мог подойти близко. Но сегодня бог был на его стороне. Один из младших помощников ревизора, пытаясь помочь, неловко задел кувшин с водой на столе Дзиро. Вода хлынула на стол. Поднялась суматоха. Все бросились спасать документы.
Это был его шанс. Пока все отвлекались на мокрый стол, Дзюнъэй, прикрываясь спинами суетящихся людей, сделал два быстрых шага. Его пальцы, точные и быстрые, на мгновение коснулись папки. Он не стал развязывать сложный узел — на это не было времени. Он просто резко дёрнул за один конец верёвки, и узел, не до конца затянутый в спешке самим Дзиро, разошёлся. В тот же миг он сунул внутрь третье письмо и отскочил назад.
Через секунду ревизор, вытерший руки, вернулся к папке.
— Узел развязался, — пробормотал он и, недолго думая, завязал простой, грубый узел, не обратив внимания на то, что папка стала чуть толще.
Дзюнъэй, уже стоявший у выхода, почувствовал, как по его спине пробежал ледяной пот. Готово. Всё готово.
Он вышел из кабинета, оставив за спиной шум разбирательства. Его миссия была завершена. Три семени лжи были посажены в самую плодородную почву. Теперь оставалось только ждать урожая.
Он прошёл в третью канцелярию и продолжил обычную работу, чувствуя, как дрожь пробивает его тело — следствие адреналина, который теперь отступал. В ушах у него стоял гул. Он сделал это. Он переиграл их всех.
* * *
Ожидание было пыткой, тихой и растянутой. Дзюнъэй сидел за своим столом в канцелярии, делая вид, что погружён в переписку какого-то невероятно длинного и скучного указа о нормировании сена для лошадей. Но каждое его чувство было напряжено до предела, улавливая малейшие вибрации, доносившиеся из кабинета Дзиро.
Сначала оттуда доносились лишь приглушённые, деловые голоса. Потом тон изменился. Голоса стали громче, резче. Послышался возмущённый возглас самого Дзиро, который тут же был грубо оборван кем-то из ревизоров.
Дзюнъэй не мог удержаться от улыбки. Они прочитали первое письмо. «Старое», о рисе. Капля упала.
Вскоре по канцелярии поползли первые слухи. Писцы перешёптывались за столами, бросая взгляды на закрытую дверь.
— Слышал, у Дзиро рыльце в пуху оказалось, — шипел один старик своему соседу. — Ещё с прошлых лет делишки тёмные всплыли.
— Да ну? — тот аж отложил кисть. — А он так всегда важничал, сволочь…
Дзюнъэй делал вид, что ничего не слышит, но внутри он ликовал. Капля точила камень.
Затем настала очередь второго письма. Как всё было, можно было только предполагать исходя из доносившихся из кабинета разговоров. Но вырисовывалось следующее: один из ревизоров, обыскивавший пространство вокруг сейфа, вдруг замер, нагнувшись.
— Э-э-э, а это что у нас тут? — его голос прозвучал на всю канцелярию, где воцарилась мёртвая тишина.
Он выпрямился, держа в руках то самое письмо.
Дзиро, увидев его, побледнел как полотно.
— Это… это не моё! — вырвалось у него. — Подстава!
— Молчать! — рявкнул старший ревизор, разворачивая письмо. Он пробежал глазами текст, и его лицо стало багровым. — «Условия нашего сотрудничества»? — он прочёл вслух несколько фраз, и в канцелярии повисло ошеломлённое молчание. Даже самые равнодушные писцы подняли головы.
Это был уже не просто слух. Это был скандал.
Дзюнъэй наблюдал, как по коридору пронеслись два стражника, вызванные ревизором. Двери кабинета Дзиро захлопнулись, но теперь оттуда доносились уже не споры, а отчётливые звуки обыска — скрип ящиков, грохот передвигаемой мебели.
И тут случилось то, чего Дзюнъэй ждал с особым, циничным нетерпением. Старший ревизор, его лицо всё ещё было искажено гневом, взял папку с текущими делами Дзиро. Тот самый простой узел, который был завязан утром, развязался от резкого движения. Папка распахнулась, и из неё посыпались документы. Один из них совершил несколько элегантных пируэтов и приземлился прямо к ногам ревизора.
Тот наклонился, поднял его. Это было третье письмо. «Наглое». О некачественной взятке.
* * *
Наступила тишина. Такая тишина, что было слышно, как где-то за стеной летает муха. Ревизор читал. Сначала его лицо выражало недоумение. Потом недоумение сменилось изумлением. Изумление — медленным, раскалённым до бела гневом.