Падение Дзиро стало главной темой для обсуждений, но Дзюнъэй не мог позволить себе расслабиться. Его цель была достигнута лишь наполовину. Да, Дзиро уничтожен, но тень подозрения, пусть и слабая, могла дотянуться и до Мабучи — ведь именно его хотели подставить изначально. Нужно было окончательно отвести любые намёки в сторону генерала и, по возможности, сделать это элегантно.
Его мозг, настроенный на многоходовые комбинации, начал работу над финальным, отвлекающим манёвром. Ему нужно было не просто обелить Мабучи, а представить его жертвой интриг Дзиро. Сделать, чтобы всем было очевидно, что генерал не только невиновен, но и пострадал от действий подчинённого.
Он начал с малого. Во время перерыва, когда писцы кучковались и вовсю обсуждали скандал, Дзюнъэй «случайно» уронил стопку черновиков рядом с самым болтливым из них. Среди бумаг была одна, на которой он с утра нарисовал простенький комикс: злая рожица с брюхом (Дзиро) плюёт в спину благородному самураю (условный Мабучи), а тот даже не замечает, потому что занят важными делами.
— Ой, смотри-ка! — болтливый писец поднял листок и рассмеялся. — Дзюн, это твоё? Точно! Дзиро ему всю жизнь палки в колёса вставлял, а генерал даже внимания не обращал! Хорошо нарисовано!
Смех поддержали другие. Простая картинка, но она засела в сознании как яркий и понятный образ.
Следующий шаг был тоньше. Дзюнъэй знал, что ревизоры ещё не закончили работу и периодически запрашивают из архива старые документы, связанные со снабжением. Он вызвался помочь архивариусу — его внимательность и скорость были известны.
Разбирая папки, он нашёл то, что искал: несколько старых служебных записок от Мабучи к Дзиро. В них генерал в резкой, нелицеприятной форме требовал отчётов, ругал за просчёты и недостачу. Тон был суровым, но абсолютно честным и прямым.
Дзюнъэй не стал ничего подделывать. Он просто положил эти записки поверх одной из стопок документов, которые готовились к отправке ревизорам. Он аккуратно разложил их, чтобы они не потерялись, и перевязал стопку простым узлом. Он сделал так, чтобы они выглядели не как подобранные улики, а как часть естественного потока бумаг.
Когда помощник ревизора пришёл за документами, архивариус, измученный работой, просто махнул рукой на подготовленные стопки.
— Бери, всё готово. Дзюн помогал, так что там порядок.
Молодой человек унёс бумаги. Дзюнъэй мысленно пожелал ему удачи. Теперь ревизоры увидят не только «преступления» Дзиро, но и доказательства того, что Мабучи годами пытался навести порядок в его отделе и был его главным критиком.
Финальный штрих был самым рискованным и самым изящным. Ему нужно было запустить слух. Но не просто слух, а «утечку» из якобы надёжного источника.
Он выбрал идеального кандидата — старого писца Гэна, который любил считать себя в курсе всех дел и обладал безудержной фантазией. Дзюнъэй дождался, когда Гэн пойдёт в таверну вечером, и пошёл туда же, устроившись за соседним столиком.
Когда Гэн был уже достаточно разогрет сакэ и начинал громко рассуждать о политике, Дзюнъэй сделал вид, что о чём-то оживлённо спорит со своим собственным отражением в чашке чая. Он покачивал головой, делал умное лицо и жестикулировал. Гэн, привлечённый странным зрелищем, притих и начал подслушивать.
Дзюнъэй, убедившись, что его «слушают», начал беззвучно «артикулировать» очень выразительно, складывая губы так, будто произносит: «…да, но ревизор сказал… что Дзиро… вёл двойную бухгалтерию… чтобы подставить именно Мабучи… хотел его место… фабриковал компромат… но не успел…»
Гэн сидел с открытым ртом, стараясь не пропустить ни «слова». Потом его лицо озарилось восторгом открытия. Он тут же повернулся к своим собутыльникам:
— А я вам что говорил! Это же очевидно! Дзиро вёл двойную бухгалтерию не просто так! Он Мабучи подставить хотел! Место генерала захватить! Ревизоры уже всё раскопали!
Его слова подхватили, обсуждение закрутилось с новой силой. К утру об этой «версии» знала уже половина замка.
На следующее утро Кэнта, сияя, влетел в канцелярию.
— Дзюн! Ты всё пропустил! Оказывается, этот гад Дзиро не просто воровал! Он против моего отца интриги плел! Хотел на его место взобраться! Ревизоры, говорят, прямые доказательства нашли! — Он гордо выпрямился. — Я всегда знал, что отец слишком честный для этих крыс. Его только подлостью можно было попытаться свалить!
Дзюнъэй смотрел на него и кивал, делая удивлённое и возмущённое лицо. Внутри он чувствовал странное спокойствие. Его манёвр сработал. Мабучи теперь выглядел не подозреваемым, а жертвой. Его репутация была не просто очищена — она была укреплена.
Он вышел в сад, чтобы перевести дух. Его план, рождённый в отчаянии, был выполнен до конца. Он не просто саботировал задание клана. Он переиграл их, превратив провал в победу. Победу для тех, кого он хотел защитить.
Он посмотрел на тренировочный плац, где Мабучи, как обычно, проводил учение. Его голос был твёрдым и уверенным. Его авторитет непоколебим.
Дзюнъэй понимал, что его война ещё не окончена. Клан не прощает неповиновения. Но в этот момент он в себе чувствовал не страх, а тихую, скромную гордость. Он был тенью, которая сумела защитить свет. И пока этот свет горел, его собственная тьма казалась не такой уж и непроглядной.
* * *
Воздух в замке был густым, как бульон после долгой варки. Слухи о падении Дзиро витали повсюду, смешиваясь с запахом старой бумаги, чернил и всеобщей нервозности. Дзюнъэй сидел за своим столом, делая вид, что с головой погружен в составление описи конфискованного у чиновника имущества. Его перо выводило аккуратные столбцы: «Шёлковое кимоно — 3 шт.», «Серебряная заколка для свитка — 1 шт.», «Подозрительно тяжёлая чернильница — 1 шт.».
Внутри же он был похож на струну, готовую лопнуть. Его план сработал — Дзиро был арестован, его кабинет опечатан, а ревизоры, рыская по замку, как гончие псы, нашли столько реальных доказательств его взяток и хищений, что три искусных подделки Дзюнъэя казались лишь бледными теневыми пятнами на грязном полотне его карьеры.
Дверь в канцелярию со скрипом распахнулась, и на пороге появился Кэнта. Его лицо было торжественно-возмущённым.
— Ну что, Дзюн? Видал, каким урожаем наш огород-то порадовал? — он громко спросил, присаживаясь на край его стола и смахивая на пол стопку ещё не обработанных бумаг. — Этот толстый жук, оказывается, не только казну обкрадывал, но и… — Кэнта понизил голос до драматического шёпота, — коллекционировал носки! Шёлковые! С вышитыми золотыми карпами! У мужика! Представляешь?
Дзюнъэй сделал самое невинное и слегка ошарашенное лицо, какое только смог, и развёл руками. Внутренне он отметил про себя, что «носки с карпами» — это прекрасная деталь, которую он обязательно использует когда-нибудь для чьей-нибудь легенды.
— Да уж, — Кэнта