Если бы не внутренняя энергия, мы бы давно уже валились как кегли. Но даже с ней… тяжело.
Рыженькая снова вышла — и вскоре вернулась, держа под руку госпожу Боней. Она ничуть не переменилась за то время, что я ее не видел, не постарела видимо. Все та же элегантная пожилая дама со снежно-белыми волосами и статной фигурой молодой женщины. Дома, правда, она была одета не в белое, как на приеме у Флитлина, а в черное. Если бы белый и черный не были «родовыми» цветами Бонеев — или цвета Школы Цапли, уж не знаю — я бы счел, что дама в трауре. Но в этом мире траурным цветом считается серый.
Она позволила Рыженькой подвести себя к креслу и мягко опустилась в него, поставив рядом свою тяжелую черную трость.
— Спасибо, Яса, дорогая, — Боней поглядела на Рыженькую. — Можешь оставить нас. Думаю, наследник Коннахов хочет поговорить наедине.
Рыженькая кивнула и была такова — действительно, вышколенная секретарша.
Сорафия Боней же перевела взгляд на меня: добрый такой взгляд, с чуть лукавым прищуром. Приятная улыбка.
— Рада снова видеть вас, молодой человек, — проговорила она. — И рада, что ваша нога настолько восстановилась, что вы… пробежали весь путь от поместья Коннахов сюда, не так ли? Поразительно! Что же такого срочного случилось? Неблагоприятное положение плода у вашей матушки? Вам нужна опытная акушерка?
— Нет, — сказал я. — Мой отец тяжело ранен. В печень. Нам нужен человек, способный сшивать и чинить внутренние органы.
Я не знал, как сказать на местном языке «хирургия» — в памяти Лиса не было такого понятия. Может быть, такого понятия не было во всем местном языке.
— Вот как, — проговорила госпожа Боней. По ее лицу мелькнуло сложное выражение.
— Вы согласитесь послать с нами мастера-целителя Иэррея? — спросил я. — Не знаю, какую плату вы берете, но…
— Да, я пошлю Иэррея, — перебила госпожа Боней. — И поеду сама. Зря я отослала Ясу… Думала, у нас будет время для разговора. Но с ранениями в печень не шутят. Сколько времени ему дал ваш лекарь?
— Три дня, — сказал я, слабо удивленный тем, что ее даже не пришлось уговаривать. Чтобы удивляться сильно, нужны, что логично, силы, а они-то у меня как раз и кончились.
Впрочем, если подумать… Если все получится, репутация Цапель взлетит до небес. И, независимо от результата, глава Школы Дуба будет лично им обязан. Выгодная сделка.
— Вот как… И когда он был ранен? — уточнила Боней.
— Вчера после полудня.
— То есть уже прошло больше суток? Что ж, не будем терять времени.
Неожиданно легким, сильным движением Боней поднялась с кресла. Ее аура вдруг запульсировала — и, словно это был сигнал (почему «словно»), рыженькая Яса немедленно показалась на пороге.
— Яса, полевой набор номер три для меня, номер пять для господина Иэррея, и сама собирайся, — спокойным властным тоном произнесла Боней. — Также двоих мальчиков для охраны. Две повозки, мою личную и большую. Выезжаем через час, собери вещи как на две недели отсутствия. Распоряжения соответствующие.
Серьезно⁈ Они могут собраться за час⁈
Мое уважение к Сорафии Боней, и так довольно высокое, подскочило еще выше. А мы-то с Лелой решили, что раньше, чем с утра, лекари не выедут!
— Двоих? — с сомнением переспросила Яса.
— С нами подмастерье Дуба, — с усмешкой сказала Боней, — и целый трехранговый ученик оттуда же. Да еще ты. Двоих ребят будет вполне достаточно.
…Через час с четвертью мы снова миновали городские ворота — в другую сторону. Еле успели: они уже закрывались на ночь. Домой! Надеюсь, вовремя.
Глава 2
Засада
Личную повозку Сорафии Боней так и хотелось назвать каретой: гораздо более вычурная и меньшего размера, чем я привык, она ко всему была оборудована неплохими рессорами и кожаными сиденьями. Рассчитана она была на четырех человек, однако учитывая, что все планируемые пассажиры особой широтой телес не отличались, можно было втиснуться и впятером. Глава Школы Цапли любезно пригласила меня и Лелу Он занять место рядом с собою. Я согласился, но вместо Лелы позвал Эвина: пусть запомнит как можно больше. А Лелу отправил во вторую повозку, к детям. Перед этим я нашел время, чтобы отвести ее в сторону и тихо сказать:
— Подмастерье Он, я понимаю, что вы, вероятно, не ощущаете большой любви к вашему мужу и его дочери. Но, пожалуйста, потрудитесь бережно относиться к душевному здоровью ученицы Школы Дуба. Рида либо станет в будущем подмастерьем и мастером, как вы, либо выйдет замуж за одного из наших мастеров. Возможно, за Герта. В последнем случае она вообще станет членом семьи Коннах. Вам всю жизнь еще общаться… если одна из вас не погибнет. Не нужно портить отношения сейчас.
Да, слишком резко, слишком в лоб — с большинством людей не сработало бы или сработало бы с точностью до наоборот. Однако после тесного общения с Лелой Он в течении суток я стал куда лучше ее понимать. Помимо болезненной честности и прямоты у этой жесткой, искалеченной душевно женщины имелась еще и сильнейшая потребность в вожаке. Если сперва она подчеркнуто вела себя со мной как с наследником из чистого этикета, то под конец нашего забега стала относиться с неподдельным уважением. То есть действительно признала наследником Ориса со всеми вытекающими.
Лицо Лелы на миг посуровело, замкнулось — а потом стало каким-то почти беспомощным.
— Я никогда не была хорошей матерью… — пробормотала она.
— Так не пытайтесь ей быть, — максимально мягким, убедительным тоном проговорил я. — Будьте хорошей наставницей. Это вы обязаны уметь как подмастерье! Рида восхищается вами. Если вы слишком резко ее оттолкнете, одни боги знают, к чему это может привести потом — как бы девочка и в Пути Дуба в целом не разочаровалась!
Вот теперь я Лелу действительно пронял: у нее аж лицо вытянулось.
— Такого не может быть… — неуверенно проговорила она.
Похоже, для нее Путь Дуба — это априорно квинтэссенция всего самого лучшего и достойного в жизни! Правильно Фиен сказал — она пытается быть больше Орисом, чем сам Орис. Тот, по крайней мере, искренне любит семью и не ставит жену и сына ниже своей прокачки.
— Ценность нашего опыта определяют для нас люди.
Еще один удар в цель! Ура, Лела не потеряла нить от глубокомысленной фразы — интеллекта у этой женщины вполне хватило, чтобы распаковать ее.
— Ты поразительно умен, племянник… — пробормотала она.
— Это не я, это все плюшевый мишка, — пожал я плечами. — Слышали, наверное?
…Так и получилось,